Белый танец

Ракитина, само собой, ни разу не ездила. Единственная из всего класса. Хотя я лично её предупредил, что ездить надо обязательно. А она просто наплевала и всё. Будто это её и не касается. Притом не удосужилась даже какую-нибудь отговорку сочинить.

Наша Надька тоже не ездила, но она, как порядочная, сказалась больной и такое представление разыграла, что даже я поверил бы, если б не знал свою сестру, как облупленную. Ну она хоть старалась, душу в своё представление вкладывала. А эта внаглую послала всех в пень и отдыхала, пока мы гнули спины.

Когда ей потом стали наши выговаривать, она, вместо того, чтобы устыдиться, так и сказала: «Копайте сами свою картошку, а я вам не нанималась».

Девчонок едва не разорвало от праведного гнева. Ну и меня покоробило.

– Раиса Ивановна, где справедливость?! – вопрошали они. – Почему мы трудились, а Ракитина прохлаждалась?

Меня тоже дёргали:

– Володя, вынеси этот вопрос на собрание! Ведь нельзя так! Это свинство по отношению к своим товарищам.

Я, может, и отмахнулся бы. Да в субботу Ракитина снова отличилась.

Раечка заранее велела всем девчонкам после уроков остаться – мыть и заклеивать окна в классе на зиму. Последним у нас как раз была литература в нашем кабинете.

Девчонки, как только урок закончился, сбились в стайки и загалдели: у кого вёдра, где брать мыло и тряпки, кому какое окно мыть.

Ракитина молча поднялась, взяла сумку и демонстративно вышла из класса.

– Раиса Ивановна, – сразу встрепенулись девчонки, – а Ракитина что, у вас отпросилась?

На самом деле Раечка её уход проморгала и теперь злилась. Пухлые щёки и шея покрылись алыми пятнами.

– Это просто неслыханная наглость! – возмущалась она. – Вот так в открытую не повиноваться! Я этого так не оставлю!

Я догнал Ракитину возле гардероба.

– Ты почему уходишь?

– Надо. У меня дела, – заявила она и попыталась меня обойти.

Я выставил руку в сторону и, упершись ладонью в косяк, заслонил проём.

– У всех дела, но тем не менее все остались заклеивать окна, чтобы и тебе, между прочим, зимой было тепло.

– Я сейчас умру от благодарности, – съязвила она. – Дай пройти.

Я не сдвинулся с места. И некстати совсем подумалось, что впервые вижу её так близко. И глаза у неё, оказывается, необычного цвета – янтарного, с тёмными крапинками на радужке.

– Обойдёмся без таких жертв. Лучше вернись в класс и поработай вместе с другими.

Ракитина посмотрела на меня зло. Зрачки сузились, превратились в две крохотные колючие точки.

– Комсорг, ты с дуба рухнул? Я же сказала – у меня срочные дела. Дай пройти! Я не обязана заклеивать ваши дурацкие окна! Рабство отменили сто двадцать лет назад!

Ракитина двинулась вперёд, тараном, толкнулась грудью в мою руку. Я, понятно, сразу руку убрал. Хотя правильнее было бы сказать одёрнул. Ещё и в жар меня бросило.

Ничего больше ей не сказал, развернулся и ушёл – потому что подозревал, что позорно краснею. Не очень-то хотелось, чтобы она это видела.

Однако же какая она наглая! Коллективный труд – это рабство? Типичная философия тунеядцев и единоличников. В прежние времена её бы за такие слова… в общем, обычной выволочкой она бы не отделалась.

Раечка метала громы и молнии:

– Володя, это уже переходит все границы! Надо что-то делать! Может, соберёшь летучку?

Я кивал, соглашался, а сам никак не мог прийти в себя. Сердце так и бухало. И мыслями я точно был не тут, не с Раечкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Злился на себя, а всё равно думал о Ракитиной. В голове творился полный кавардак. Она меня выводила из себя, как никто. Задним числом на ум приходили слова, хорошие, хлёсткие. Только где они были раньше, в нужный момент? А ведь обычно я не теряюсь. И это прикосновение её груди, эта упругая мягкость… Стоило вспомнить то мимолётное ощущение – и кровь вскипала, обжигая вены.

После школы пошёл на плавание. Ну как пошёл? Домчал до спорткомплекса за четверть часа – в два раза быстрее обычного. И в бассейне нарезал круг за кругом так яростно и неутомимо, будто на рекорд шёл. Но, конечно, мне было не до рекордов, мне хотелось избавиться от стыдных мыслей.

В общем-то, получилось. В конце концов измотал себя так, что еле плёлся домой. И больше хотел есть и спать, чем что-то там ещё.

Но как быть с Ракитиной?

А никак. Наплевать да забыть. Мне и без неё есть, чем заняться.

Глава 6. Володя

Наплевать и забыть не получилось.

Спустя несколько дней после того, как Ракитина отказалась заклеивать окна, в вестибюле, на широченном стенде, прямо рядом с расписанием, вывесили «Молнию» – общешкольную стенгазету, где обычно продёргивали всех отличившихся.

Рисовала газету Галя Бакулина по поручению комитета комсомола. И нарисовала очень талантливо, надо сказать. Вроде и карикатуры, а узнаваемы. Ну я, во всяком случае, ещё не читая, сразу признал Ракитину в глазастом человечке, развалившемся на диване. А ниже шёл разгромный текст.