Белый тапир и другие ручные животные

Конечно, совы никакая не нежить, а представители семейства пернатых, удивительно приспособленного к ночному образу жизни. Точнее, речь идет о двух семействах — Strigidae (сюда входит большинство сов) и Tytonidae, представленного в Швеции только сипухой, у которой по всему земному шару разбросано немало родичей.

Когда я учился в школе, совы казались мне чрезвычайно таинственными существами. Ночью можно услышать их голоса, а днем видно только обросший перьями цилиндр с полузакрытыми глазами. Подойдешь чересчур близко — бесшумно улетает прочь; правда, чаще всего его при этом сопровождает отнюдь не бесшумно свита возмущенных дроздов. Серая неясыть, кто же еще…

В год окончания школы кривая моего интереса к совам круто взмыла вверх и с тех пор не спадает. В ту весну один энчёпингский фермер, с которым я разговаривал только по телефону, прислал мне в ящике двух пушистых тролликов. Двадцать лет назад — как время летит! — мало кто слышал о законах, охраняющих животных, а мне очень захотелось вырастить пару сов, и я придумал дать объявление: «Куплю совят». Ответ не заставил себя ждать. Упомянутый фермер сообщил мне, что у него на чердаке обитают совы, которые издают жуткие звуки да к тому же заготавливают уйму крыс и полевок, а от них ужасный запах. Как хорошо, что можно переправить совят мне, вместо того чтобы убивать их.

Кругленькие, пушистые птенцы неясыти тотчас меня заворожили, как и положено тролликам. Живые шарики облачком обрамлял шелковистый пушок, огромные темно-вишневые глаза глядели па мир с пытливостью, столь характерной для совят. И для человеческих детенышей. Я уже говорил, что люди — нормальные люди — расположены дарить нежность очаровательно-неуклюжим существам с мягким, пухлым тельцем, коротенькими конечностями, круглой большой головой и доверчивым взглядом. Именно эти признаки будят в нас инстинктивное стремление заботиться о маленьких детях. И конечно, совенок в такой же мере, как славный толстячок коала, является для человека «сверхраздражителем». Качества, составляющие «программу», у них выражены еще ярче, чем у человеческого младенца. К тому же у совят такой потешный, важный вид. Сами неуклюжие, а лицо «мудрое».

К сожалению, птенцы, которых я получил, уже «сознавали», что они — совы. Приручению не поддавались, стоит приблизиться — щелкают клювами, глаза мечут молнии. Что ж, тем лучше для них, для будущего их отношения к людям. Я уже знал, где поселить моих питомцев: на берегу озера, недалеко от Каменного острова присмотрел подходящий участок. Там стояли старые дубы, водилось множество полевок, а вот совы почему-то много лет не гнездились.

Троллики начали взмахивать крыльями, и с каждым днем их гротескные прыжки все больше напоминали настоящий совиный полет. Когда же они совсем поднялись на крыло, нельзя было не восхищаться их способностью к почти беззвучному полету, присущей только совам да козодоям. Посмотрите на перо совы или проведите им по особенно чувствительной у нас верхней губе — оно удивительно мягкое. От каждой бородки ответвляются тончайшие нити, они мягче пуха и вместе гасят шорох крыльев даже тогда, когда сова в прозрачной тиши ночного безветрия пикирует на ничего не подозревающего грызуна. И мало того, что она обрушивается на жертву, как гром среди ясного, вернее черного, неба — «глушитель» дает еще одно преимущество: слух совы работает без помех, и она улавливает в полете шорохи, которые подчас служат ей единственным ориентиром во время охоты. Если не все, то многие совы определяют направление и расстояние до снующей мыши или хрупающей сочным побегом полевки и ловят их в полной темноте.

Загадкам жизни и поведения сов в мире яркого солнца и кромешного мрака суждено было на много лет стать моим главным увлечением, да и теперь для меня нет в животном мире более увлекательного предмета. Как работает, как приспособлен глаз совы к темноте, ее поразительный слух, куча других задач, решенных эволюцией, чтобы сделать возможным существование во тьме, — все это составляет такую богатую область исследований, что не успеешь собрать урожай данных, как уже зеленеют новые всходы.

В поисках ответа на часть этих вопросов я три года держал и выкармливал сов, множество сов в лаборатории зоологического факультета Стокгольмского университета, и если бы не бесчисленные «если бы», наверное, давно защитил бы докторскую диссертацию на тему о слухе и зрении сов, вместо того чтобы, пользуясь собственными органами чувств и их продолжением — кинокамерами и рекордерами, запечатлевать сохранившуюся фауну. От первых двух неясытей и пошел мой всепоглощающий интерес к ночным животным, будь то совы и гуахаро или такие млекопитающие, как шведский барсук и житель тропиков ягуар, и они по-прежнему привлекают меня больше всего на свете.