Белый - цвет надежды (ЛП)

Сначала я была воодушевлена идеей, что мы все переедем в один большой дом, чтобы наша команда могла объединиться. Это была идея мистера Вайна, и, если вышестоящие по рангу в Штаб-квартире ФБР делают такое предложение, то, конечно, его ни в коем случае не отклоняют. Каждый из нас получил свою комнату. Собственно, изначально я должна жить с Джолли на одном этаже, но она решила устроиться на мансарде, и получилось так, что мы с Шоном занимаем вместе этот этаж. Я была так благодарна Джолли, что она туда переехала, так как если мы все имеем отдельные комнаты, то здесь я нахожусь к Шону ближе, чем все остальные.

Вначале я даже подумала, что он тоже хочет быть ко мне поближе, но он тот час же смутился, когда Джолли заняла свою комнату. При этом я думала тогда, что Джолли сказала это шутки ради.

Вздохнув, покидаю свою комнату и крадусь по длинному тёмному коридору. Зайдя на кухню я включаю только маленький свет, который освещает рабочую поверхность. Приглушаю его, так что здесь становится не слишком светло. Я ни в коем случае не хочу будить Шона, так как тогда нам придётся с ним говорить о том, что произошло за последние несколько недель.

Сначала моё признание, потом то, что случилось в ванной комнате, и неловкое молчание, которое последовало за этим. Но он же знал, что я люблю его и я знаю что он… а собственно что… Он хочет видеть меня рядом?

Я наливаю воду в чайник и хочу выбрать какой-нибудь вкусный сорт чая, но чаи стоят слишком высоко. Даже встав на цыпочки, едва достаю до них. С каких это пор они стоят так высоко? Раздражённо вздыхаю и уже хочу взять стул, но обернувшись, вздрагиваю от испуга.

Потому что Шон спокойно сидит за кухонным столом и наблюдают за мной!

— Ч-что ты здесь делаешь?! — спрашиваю я его, в ужасе прижимая руку над своим бешено колотящимся сердцем. И только тут мне приходит на ум, что на мне только тёмно-синяя ночная сорочка, которая едва прикрывает мой зад. Тогда я резко сжимаю ноги и кладу руку так, чтобы прикрыть декольте. Шон, в конце концов, всё ещё мой босс!

Шон молча поднимает свою чашку, затем снова ставит её на стол. На нём рубашка и брюки. Галстук ослаблен. Я не заметила его, когда вошла, потому что он сидел рядом с кухонным шкафом.

— Я только быстро сделаю чай и тот час же исчезну… — Почему он сидит здесь, в темноте?

Тут же я поворачиваюсь и хватаю первую попавшуюся мне кружку, наливаю в неё кипяток и почти забываю про чайный пакетик.

И вот когда я уже хочу выйти за дверь, он говорит:

— Не хочешь присесть? — Ну да, конец моему покою! Я должна присесть к нему? Здесь и сейчас? В темноте?

— Эээ… — мямлю я, и вот только сейчас понимаю, что я стою босиком и в одних трусиках. Ночная рубашка почти не считается, так как она немного прозрачная. Я сглатываю, а затем молча сажусь. Здесь темно и он, конечно же, не увидит, что на мне нет бюстгальтера.

Нервно хватаюсь за слишком горячую кружку и опускаю в неё чайный пакетик, как будто хочу утопить его.

— Нам нужно поговорить, — говорит Шон строгим тоном и делает глоток своего чая. Даже от слабого свечения света от рабочей поверхности, я очень хорошо вижу его глаза. Они светятся, как будто кошачьи.

— Как шеф и сотрудник, или как…

— Мужчина и женщина, — дополняет он мои слова. А вот именно сейчас глоток чая мне просто необходим.

— В последнее время многое пошло не так, и я хотел бы извиниться за это. Прежде всего за то, что произошло в ванной. Я хотел немного выпить для храбрости, но потом всё пошло не так. А когда ты ко мне пришла… — Шон опускает свой взгляд и крутит кружку в руках туда-сюда.

— Ты ещё такая юная. Моя жена… то есть будущая бывшая жена, она на пятнадцать лет старше тебя. Кроме того, я твой начальник. И вообще, здесь чертовски много препятствий. Я совершенно не хочу, чтобы ты чувствовала, что тебя используют, или подумала, что я пользуюсь своим положением. И оба этих варианта меня, черт возьми, выводит из себя. Меня бы просто перевели, а вот ты можешь потерять свою работу.

— Тогда я могу работать в другом месте! — говорю я серьёзным голосом. — Если это всё, что тебе мешает, тогда… Это просто бессмыслица! Мне всё равно, что ты немного старше!

— Немного? — издаёт короткий смешок Шон и отставляет свою чашку в сторону, чтобы обеими руками можно было помассировать виски.

— Я мог бы быть твоим отцом, — сонно бормочет Шон. Его голос звучит устало, опустошено. Неудивительно, после того, что мы сегодня… Или точнее сказать, вчера вечером, пережили. Грегор был успешным агентом в ФБР и то, что он оказался замешан в таких зловещих махинациях, потрясло нас всех.

— Может, мне лучше поискать мужчину моего возраста, лет двадцати? — Я знаю, мне двадцать четыре, а ему сорок один. Это разница в семнадцать лет, но что тут можно поделать?

— И с кем мы не будем понимать друг друга? Забудь уже эти маленькие препятствия. Оставь их позади, — вдыхаю я и символически отодвигаю свою чашку с чаем в сторону.