Белый - цвет страсти

– Да… я думала, что у тебя она где–нибудь есть, – вообще–то это предлог, чтобы рассмотреть его. Что делает Дин? Он встает передо мной и показывает мне свое тело со всех сторон. Спасибо… действительно милое зрелище! Я хихикаю и заворачиваюсь в полотенце.

– Мне можно набить твое имя? – предлагает он.

– О нет! Только не это! – конечно, я знаю, что Дин сказал это в шутку по тому, как он ухмыляется.

– Большое сердце на моей груди с крыльями и звездами…

– Нет, это полное сумасшествие!

– Немного… – Дин смеется и надевает халат. Конечно, из шелка и, кто бы мог подумать, белого цвета.

Вместе мы покидаем бассейн.

– Я попрошу Лиз принести тебе пару вещей. У вас одинаковый размер.

– Тебе не нужно этого делать…

– Это означает, что ты хочешь все время ходить здесь обнаженная?

– У меня же есть полотенце, – при этом я похотливо тереблю его, в то время как Дин открывает дверь шкафа.

– Или вместо него халат? Он красный и на размер меньше? – он тоже из шелка и очень нежно ощущается на моей коже, когда Дин помогает мне его надеть.

– Ты можешь оставить полотенце здесь. Утром его уберет уборщица.

– Ммм, хорошо… – я иду за Дином. Вместе мы идем на первый этаж, где входим в большую кухню. Она оборудована множеством элементов из нержавеющей стали, к моему удивлению, черных.

– Не белая кухня? – удивленно спрашиваю я его.

– Я здесь редко бываю. А те белые кухни, которые я видел, мне не понравились. СМИ пишут, что я люблю только белый цвет, но черный мне также сильно нравится. Он его противоположность. Мрачная. Угрюмая. Угрожающая, – Дин гладит столешницу, которая выполнена из мрамора или гранита, я не совсем уверена. В любом случае, она из настоящего камня.

– То есть у тебя есть темная сторона? – прямо спрашиваю я его.

– Да. Она есть у каждого человека. Где–то глубоко в нашей душе есть третье лицо.

– Третье?

– Да. У каждого человека есть третье лицо. Первое – безвредное, действующее лицо, которое мы показываем обществу. Второе мы показываем только нашим ближайшим друзьям. Но третье лицо мы не показываем никому. Мы знаем, что оно дремлет глубоко внутри нас, но мы не можем показать его нашей семье или любимым. Потому что оно их шокирует и напугает, – Дин идет к большому серебристому холодильнику, который может делать лед. Но потом он смотрит на набор ножей и берет один из них. Я сглатываю и начинаю нервничать, находясь от него в пяти шагах. – Я показываю тебе свое первое лицо, я вежливый и дружелюбный. Хороший хозяин. Ты немного боишься, с тех пор, как я держу нож в руке, потому что ты не знаешь, что я с ним сделаю. Узнаешь ли ты меня лучше, не будешь ли ты бояться, если я возьму в руки нож. Но если бы ты знала, как выглядит моя душа, ты бы не поехала со мной в этот дом, – Дин смотрит на меня. Его взгляд ничего не выражает, кажется холодным и угрожающим.

– П–почему ты говоришь это?

– Просто пример, – он убирает нож и объясняет: – В глубине нашей души мы все монстры. Это инстинкт самосохранения. Скажи, ты бы меня застрелила, если бы почувствовала от меня угрозу?

– Почему я должна чувствовать от тебя угрозу? – я иду к Дину, хотя мне немного не по себе.

– Я не буду этого делать. Я умру за женщину, которую люблю. Но не каждый думает так. Большинство людей в конечном счете спасают собственную шкуру.

– Не знаю, что ты хочешь мне этим сказать…

– То, что я не простой человек. Я хочу тебя предупредить. Ты меня не знаешь, и все же стоишь здесь рядом со мной. Без оружия. Беззащитная. Мы совсем одни. Только ты и я. Я могу легко схватить тебя и…

Но я грубо перебиваю Дина:

– Я не слабая.

Я встаю прямо рядом с ним и кладу руку на его предплечье, смущенно его поглаживая.

– И я хорошо понимаю людей, ты знаешь это? Думаю, ты действительно хороший человек. Не просто быть тобой. Я даже не могу себе этого представить. Но, когда я представляю, что следят за каждым твоим шагом, наблюдают за тобой и взвешивают каждое слово, которое ты говоришь… это сделало бы меня чокнутой и замкнутой, – Дин нежно улыбается и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Тебе показать оставшиеся комнаты? – я киваю и следую за ним. Он показывает мне каждую комнату. Его кабинет, комнату для гостей, ванные комнаты и кухню для его работников.

– А подвал? – спрашиваю я его.

– Еще не построил.

– Никакого места для БДСМ? Никаких оков, дыб? Они же должны быть у миллионера.

Дин смеется и отстраняется от меня.

– У меня другие увлечения.

– И что бы это могло быть? – мы выходим на балкон, который точно около двухсот квадратных метров. Белые колонны из мрамора в греческом стиле. Вместе мы идем к перилам, откуда можно видеть весь участок.

– Я пока подожду с этим, – он смотрит на меня пристальнее и спрашивает, улыбаясь:

– Или ты хочешь подвал, оснащенный такими вещами?

– Что?! – я пугаюсь и смотрю на него, покраснев.

– Тогда, что заставляет тебя считать, что у меня должна быть такая комната? Оковы? Побои? Кровь? – я киваю безмолвно, потому что он прав. Когда я думаю о таких практиках, то мне представляются кожа, плетки и боль.