Белый - цвет тоски

— Типы в камуфляже — охранники. Есть ещё несколько полицейских, копов. Они добывают свежее мясо. Ты свежее мясо. Новенькая. Они дают нам номера, потому что имена здесь ничего не значат. Только когда ты смиришься, получишь новое имя, которое должна будешь запомнить. Но это случается не очень часто.

— Это звучит совершенно безумно! — отвечаю я в испуге.

— Я в военном отделении. Если ты у судьи, ты в отделении судьи.

— Да, но что это значит?!

— Это значит, что ты должна будешь поучаствовать в ролевой игре в зале суда. Я здесь четыре месяца и с первого дня в армии. Они позволяют мне и номерам 30, 32 и 39 бежать. Они охотятся на нас. Играют в войну, — она обхватывает ноги руками, глубоко вдыхает и выдыхает.

— Они играют в войну?

— Номера 36 и 37 не справились в прошлый раз. Их убили.

— У-убили? В игре или…

— Для мужчин это игра. Мы всего лишь пешки. Живые пешки. Ты этому ещё научишься. Если хочешь выжить, ты должна смириться. Отсюда ты больше не выйдешь.

— Да, отсюда больше никто никогда не выходит… никогда! — всхлипывает другая молодая девушка, которая сидит в нескольких метрах напротив меня. У неё длинные тёмные волосы, она ползёт вперёд. При этом я сразу же замечаю, что она одета не так, как Кассандра. Кассандра, то есть номер 31, носит чёрные леггинсы, носки и майку. На той же только нижнее бельё.

— Я отношусь к племени. Ролевая игра связана с индейцами и ковбоями…

— Что? Я не понимаю ни слова! Что…что всё это значит?! — хочу я знать.

— Ты не понимаешь?! — кричит мне молодая девушка в нижнем белье и объясняет дальше. — Они используют нас. Мы живой товар!

Но я не могу и ни на секунду задуматься об этом, потому что дверь неожиданно открывается, и входят двое мужчин.

— Номер 112, сейчас вас отведут в вашу камеру! — говорит он и открывает мою клетку. Что за камера?! Я не понимаю, что здесь происходит. И как же?!

Чёрт, Шарлотта! Надеюсь, ты найдёшь мою серьгу. Надеюсь, кто-нибудь видел, что я села в машину к этому копу…

Меня вытаскивают из моей клетки и выводят из помещения. Оба мужчины толкают меня обратно в коридор и проводят меня через следующую дверь в прихожую.

— Раздеться. Принять душ. А потом ты наденешь это, — говорит мне мужчина и указывает на оранжевую одежду для заключённого.

В помещение ещё двое мужчин, которые стоят возле одной из четырёх душевых кабин. Другая молодая девушка с короткими русыми волосами сейчас принимает душ, что двое, конечно же, не упускают.

— Я хочу адвоката! — требую я.

— Тебе предоставят защитника по назначению суда. А сейчас прими душ, ну же! — они подталкивают меня к свободной душевой кабине. Один из мужчин держит оранжевую форму для заключённого, пока другой открывает мне душевую кабину.

— Вы, свиньи, всё-таки верите, что я буду принимать душ здесь перед вами!

— Лучше бы тебе это сделать, иначе тебе будет здесь плохо.

— Я хочу часового-женщину! — требую я.

— Ты не понимаешь, что ли? Вы женщины здесь товар. Ни одна женщина никогда не достигнет уровня часового. А сейчас шмотки вниз! — они заталкивают меня в кабину и включают воду, стаскивают с меня одежду до тех пор, пока я не падаю на пол. Все крики и удары никак не помогают, так что я покоряюсь.

Всхлипывая, я надеваю комбинезон без нижнего белья. Мне на ноги надевают оковы, а на руки — наручники, которые закрепляют на цепи на животе. Я чувствую себя особо опасной преступницей!

Я должна была высушить волосы феном и удалить бритвой все нежелательные волоски. Здесь не тюрьма. Но если судья, о котором я думаю, как-то связан с этим, я не покину этот участок живой, если меня кто-нибудь, наконец, не найдёт.

Вместе с русоволосой меня выводят из большого помещения. Мы снаружи. Я быстро могу восхититься звёздами и луной, затем нас ведут во второе, значительно большее помещение. Из прихожей через коридор мы проходим в комнату с камерами. Здесь точно так же, как в женской тюрьме! Нас, женщин разделяют, мужчины идут снова.

Я сажусь на маленькую скамейку и неуверенно осматриваюсь. Кровать, скамейка для сиденья, письменный стол, зарешёченное окно, которое, тем не менее, снаружи замуровано. Всё напоминает о настоящей тюремной камере. Даже то, что эти надзиратели действительно одеты как надзиратели.

Меня заставляют ждать добрый час, что я могу понять по часам, которые висят на стене напротив камер.

— Заключённая номер 112?! — неожиданно говорит надзиратель, который выводит меня из мыслей.

— Да, присутствует! — инстинктивно отвечаю я, подпрыгивая с места.

— Сейчас вас поведут к судье. Он определит вашу меру наказания. Вам предоставят защитника по назначению суда. У надзирателя с собой портфель, и он его открывает. — Мистер Престон Нэрдс будет вашим защитником, — когда он это говорит, я вздрагиваю, потому что знаю этого мужчину! Он был моим адвокатом, когда меня осудили год назад и не предпринял ничего, чтобы я избежала такого долгого взятия под стражу. Я растерянно смотрю на надзирателя, который зовёт ещё одного коллегу. Моя дверь открывается, и меня хватают за плечи, а затем тащат за собой.