Белый туман

За холмами я бросился на землю и расплакался. Плакал я долго и навзрыд, а потом заснул. Проснулся я уже в сумерках. Ни о какой охоте не могло быть и речи, и я пустым возвращался назад. Подходя к деревне я заметил странное оживление. Народ толпился у дома старосты. Я почти бегом приблизился к группе односельчан и остановился как вкопанный. На земле лежали Тойка и Варн. Их тела были накрыты холстиной, через которую проступала кровь. Подошедшая мать обняла меня за плечи и рассказала, что их захватили злые люди, когда они были за околицей и прежде чем убить, здорово поиздевались над ними. Особенно досталось Тойке. Варна просто убили ударом по голове, а Тойку покромсали на кусочки и распороли живот. Нашли их мужики, когда возвращались с покоса. Тойка все ещё была жива и все повторяла- Не надо, не надо. Дальше я слушать не стал и повернувшись пошел домой. Там я достал заветный мешочек с наконечниками стрел и выбрал те, что считал боевыми и бронебойными. Взял несколько приготовленных заготовок для стрел и быстро их снарядил. После чего вышел и направился к околице, а затем и к стогам сена, где нашли Тойку и Варна.

Это место я увидел сразу. Все в крови, и хотя следы были основательно затоптаны, я без труда обнаружил сапоги незнакомцев. В деревне сапоги никто не носил, даже староста. Я сначала пошел по следам, а когда они вывели меня на тропинку, побежал, изредка останавливаясь и проверяя, не свернули ли следы куда либо в сторону. Так я шел до самой темноты. Когда следов стало не видно, я взобрался на самое большое дерево и внимательно стал всматриваться в даль. Вскоре мое терпение было вознаграждено. Я увидел вдалеке искры от костра. Это место я немного знал. На заболоченном лугу, через который вела тропинка был сухой бугор с вывороченным деревом, вот по моему там и жгли костер. Спустившись с дерева и не мешкая я побежал к этому месту.

Злоба душила меня. Шагов за сто, сто пятьдесят я остановился, сошел с тропинки и очень аккуратно ступая, пошел в обход бугорка, в стороне от тропинки. Небо было затянуто облаками и луна лишь изредка освещала луг. Мне это было на руку и хотя мне не приходилось охотиться ночью, я знал что надо делать. Обойдя холм с другой стороны, я увидел багровые угли кострища и две фигуры, что лежали возле костра. Третьего не было. А ведь следов было от трех пар сапог. Я затаился. Сколько мне пришлось ждать я не знаю, наверное долго. Но вот в свете углей появился третий. Сомнений не было, это разбойники. На третьем было накинуто распоротое Тойкино платье. Я дрожащими руками натянул тетиву лука, и приготовил четыре стрелы, воткнув три перед собой. Тот разбойник, что был на страже стал будить другого, пиная его ногами и бормоча ругательства. Когда тот, которого будили встал, что бы уступить свое место стражнику, я выстрелил в охранника и попал ему в глаз. Стрела пробила его череп насквозь и он рухнул на костер, подняв тучу искр. Тот который только проснулся, ничего не понял и это стоило ему жизни. Вторая стрела пробила ему шею, от туда брызнул фонтан крови и он тоже упал. Третий разбойник поднял голову, что бы посмотреть, что произошло и моя стрела пригвоздила её к земле. Он задергал ногами и затих. Пока я стрелял, было все в порядке, а теперь на меня напала дрожь. Меня трясло. Нет, вид крови и агония меня не пугали, на охоте я навидался всякого, да и этих я не считал людьми. Звери, они всегда звери, в какую бы личину не рядились. Прошло немало времени, прежде чем я успокоился.

К убитым мною я не пошел и стал ждать рассвета. Светало рано. Когда солнце поднялось достаточно высоко, что бы разогнать ночные тени, наложив стрелу на лук, я осторожно обойдя бугор с другой стороны, приблизился к лежащим разбойникам. Они были мертвы. Я даже не стал выдергивать из них стрелы. Мне было противно. Отстегнув их пояса и обыскав карманы, я поспешил назад в деревню. Два меча, кинжал, топор на длинной рукоятке, два ножа, несколько серебряных и медных монет и тяжелый увесистый мешочек, в который я не заглядывал. В деревне я сразу же прошел к своей избе. Мать наверное не ложилась, так как встретила меня на пороге. Ничего не говоря я бросил к её ногам свои трофеи. Прибежал староста. — Тойка и Варн отомщены. Трупы лежат на лугу, на холме у поваленного дерева. Пошли кого нибудь, пусть закопают и вытащат мои стрелы. Не дожидаясь ответа я зашел в избу и без сил рухнул на топчан. Сегодня я впервые стрелял в людей и убил их. Угрызений совести я не испытывал. Перед моими глазами мелькала то обнаженная Тойка, то кровавая холстина, которой она была накрыта. Я провалился в липкий сон.