Белый варвар

Не знаю, как понял, что мне подле него не уютно, сам отошел к сундуку, сел и оперся спиной о бревенчатую стену. Я вздохнула с облегчением:

- Так зачем вам мой запах?

- Каждый месяц после бани будешь писать мне. Сама собственной рукой. И без всяких масел на коже.

- Отправлять как? - спросила, не поднимая глаз.

- С голубем. Путь ко мне ему знаком. - Глава белой стаи указал на клетку, стоящую в углу, а там сизокрылый с красной ленточкой на лапке.

Обидно. Не все птицы из отцовской голубятни покинули долину перед бурей. Один голубь к замку оборотней прибился, вот меня и нашли.

- Что, не оправдались твои расчеты? - ехидно спросил барон, правильно истолковав мой взгляд на птицу.

- Вышло лучше. Не киньтесь вы по следу, меня бы в живых не было.

- Тоже верно.

И молчит. От его молчания в мороз бросает не хуже, чем от взгляда. Поежилась, взяла еще одну шкуру на плечи:

- Что в письме вам отправлять?

- Пиши: «Ваш сын все еще болен» и подпись короткая «А».

- Накаркаете. Писать буду, что он жив и здоров, - я прямо посмотрела на оборотня. - И к чему мне писать о сыне? Уж лучше о погоде.

- Возможно, - он хитро прищурился. - Ты в свою деревушку вернешься?

- Нет.

- А новости из Ог туда быстро дойдут, - сказал с намеком и внимательно смотрит на меня.

- Еще и приживалкой оборотня стану…?

- Барона, - поправил он.

- Как хотите, так и называйте. Все одно - позор! Такого в деревне не прощают.

- За прошлые тоже не простят.

С кривой улыбкой поднялся, медленно подошел.

Слова его, как по сердцу ножом. Слезы обиды подступили к глазам, пусть не прощают, главное ушла. Теперь им всем вольготнее заживется без меня. Соленые капли обиды стерла рукавом, губу прикусила, чтобы не расплакаться.

- Вы что-то хотели… еще? - спросила тихо.

Обнюхал, унизил, что еще?

- Пятнадцать монет на столе.

- Что?

- Ты выиграла в споре. Немощь.

Пять минут, как ушел, а я все еще стою истуканом. Вспоминаю, как Белый варвар меня в лоб поцеловал. Горячим дыханием лицо овеял, теплыми губами прикоснулся, и растаял, как не бывало.

Показалось.

Через минуту, а может и час в комнату влетела раскрасневшаяся повитуха Ирия, женщина средних лет и огромных возможностей. Матушка моя с ней дружила, письма друг дружке писали, делились рецептами мазей. Люблю ее за характер добрый и человеческое отношение к больным. За кого она не возьмется всех на ноги поднимет, от младенчика, до старика.

- Ариша, жива! - она подскочила ко мне, крепко меня к себе прижала. С мороза в полушубке холодная и колючая, но я ей рада, как родной, обняла, поцеловала.

- Здравствуйте!

- А я уж думала, не дождемся! - Ирия отстранилась. - Белый злющим на тебя был, все искал тонкий нож. И никак не мог успокоиться, рычал что-то о чучеле из немощи… - взялась разуваться и вдруг остановилась. - Он не тебя ли имел в виду?

- Я цела и невредима.

- Какой невредима! - воскликнула Ирия. - Рыбця, я же, как тебя с ним на полчаса оставила, так на спине твоей новые ушибы появились, а сама ты двое суток проспала. - Она всплеснула руками и начала раздеваться. - Уж думала, все, не очнешься. Комнату убрала повторно, тебя вымыла, сумку твою почистила. И как есть, пообещала белому ироду, что башку его седую на твою могилу положу. А он знаешь что?

- Что?

- Убегая, сказал, что у тебя есть дело незавершенное, мол ради него ты с того света вернешься. И не ошибся… - спрашивает деловито. - Ты ела?

- Только поднял…, поднялась.

- Тогда пошли, стол накрою. Знала, что ирод в хате не растопит, горячего с собой принесла.

Она прошла на кухню, я за ней следом иду неторопливо, чуть ли не кряхтя.

- А Белый варвар уходил?

- Убегал волчара. Двое суток отсутствовал, пока ты спала. Вернулся злее прежнего и с голубем в клетке. - Она махнула рукой в сторону комнаты, где я спала, и из корзинки горшочки глиняные достала, ложки, кружки, крынку с молоком. - А меня к сестре отослал и нагрубил напоследок, сущий варвар

- Ирия, а сколько я у вас уже… гощу?

- Пятый день пошел.

Пятый? Мысленно подчитала время и ужаснулась. Только бы повезло, только бы успела вслед за ними из деревеньки Ог уйти!

Схватила женщину за руку, спросила тревожно:

- Обоз с дровами в сторону селения Ажуг уже ушел?

- Этим вечером только поползет, - она меня за стол усадила аккуратно, плечей и спины не касаясь, придвинула ближе горшочек с вареной крупой и луковой зажаркой, соленья из помидор. - Снега много навалило, они два дня назад ехать не решились.

- Это хорошо, - даже вздохнула с облегчением. - Слава Богу.

Женщина прищурилась, прицыкнула языком:

- А ты у меня не останешься?

- Нет.

Нельзя мне здесь оставаться, нужно уходить и чем дальше, тем лучше.

- Ариша! - воскликнула она сердито. - Кто ж в Весеннюю Тосу за обозом идет?

- Я иду.

- Как идешь?

- Пешком, - ответила с улыбкой. - По их следам пойду. Так надо.

- Что за дурь?! Сиди у меня до весны… Родителей нет, так ты хоть дядьку твоего пожалей и Севуню, как они без тебя, а?

- Им без меня должно быть очень хорошо. Женился дядя на белошвейке в эту Ночь Ледокола.

- Счастье-то какое! Рата согласилась и в дом его вошла?