Белый вепрь

Оруженосец тронул Филиппа за рукав. Тот последовал за мальчиком в зал. У парадной двери Хью оставил его, и Филипп шагнул внутрь.

В нос ударил восковой запах догоравших свечей. Кендал, секретарь герцога, запечатывал письмо, Ричард сидел за столом, покручивая пальцами гусиное перо. При появлении Филиппа он поднял голову, взял у секретаря послание и, дождавшись, когда тот выйдет, резко бросил:

— У меня для вас поручение, Филипп. Это письмо адресовано лорду Риверсу. Мне надо знать, какой дорогой и когда он повезет моего племянника в Лондон. Отправляйтесь в Ладлоу и как можно скорее привезите ответ.

— И вы поверите ему на слово? — ровным голосом спросил Филипп.

— А как бы на моем месте поступили вы? — мрачно улыбнулся Ричард. — Однако же… — Он осекся, задумчиво глядя на собеседника. — Риверс — брат королевы и, несомненно, убежден, что Вудвилы явились в этот мир, чтобы владеть им. Но на вид он джентльмен. Что, несомненно, делает его самым опасным и самым серьезным противником во всей этой компании.

В полдень Филипп, сопровождаемый небольшой группой людей, выехал из Миддлхэма. Они направились через долины Йоркшира на юго-восток в сторону Ланкашира и Уэльса. Именно поэтому он и разминулся с очередным гонцом лорда Гастингса, который, поднимаясь от рыночной площади, достиг к вечеру вершины холма. На сей раз письмо камергера изобиловало подробностями, в тоне его улавливалось отчаяние. Намерения королевы и ее родичей стали ясны: доставить в Лондон малолетнего сына и немедленно короновать его. Поскольку протектор никоим образом не может руководить действиями уже коронованного правителя, встает вопрос о регенте. С точки зрения Елизаветы Вудвил, им вовсе не обязательно должен быть тот, кого выбрал король Эдуард. Она уже сама готова стать регентшей. Поэтому и начала действовать: выпускать прокламации, собирать налоги, приводить флот в состояние боевой готовности. Елизавета также наложила руку на наследство покойного мужа, поделив его со своим старшим сыном маркизом Дорсетом^{136} — весьма деловитым молодым человеком.

Гастингсу, как другу покойного короля и его ближайшему советнику, пришлось пустить в ход все свое влияние и связи, чтобы в Ладлоу послали две тысячи человек для сопровождения сына Эдуарда. В письме он самым убедительным образом просил герцога Глостера лично отправиться на юг, взяв с собой как минимум еще столько же вооруженных людей. Автор послания едва сдерживал эмоции — чувствовалось, что он находится в паническом состоянии.

Была середина апреля. Елизавета со своим старшим сынком маркизом Дорсетом собрали оставшихся в Лондоне членов совета покойного короля и принудили их дать согласие на коронацию юного Эдуарда в начале мая. Расчет их был совершенно очевиден: церемония должна состояться до приезда лорда-протектора. Они надеялись даже, что Глостер ничего не знает о смерти брата. Правда, с этой иллюзией королеве и ее окружению пришлось скоро расстаться. Получив второе послание Гастингса, Ричард немедленно отправил королеве письмо с соболезнованиями по поводу постигшей ее утраты. При сложившихся обстоятельствах слова поддержки со стороны Глостера звучали как насмешка. С тем же гонцом Ричард отправил развернутое послание членам королевского совета. Спокойно, аргументированно, не употребляя сильных выражений, герцог указывал, что его назначение лордом-протектором соответствует как традиции, так и воле покойного короля. И он будет выполнять возложенные на него обязанности, руководствуясь исключительно интересами нового короля, станет служить ему так же честно и преданно, как служил его отцу. Того же Глостер ожидает от членов королевского совета.

В ближайшие дни из Миддлхэма было отправлено множество инструкций и указаний, но ни одно из них не касалось подготовки того отряда, на формировании которого так отчаянно настаивал лорд Гастингс. Окружение Ричарда, совершенно разъяренное действиями Вудвилов, терялось в догадках по этому поводу. Фрэнсис все-таки не выдержал и спросил об этом Ричарда. Герцог ответил, что, пока не ясны намерения Риверса, он решительных действий предпринимать не будет, чтобы еще больше не накалять обстановку. Через несколько дней в Миддлхэм прискакал гонец от Бэкингема: тот свидетельствовал кузену Глостеру свое нижайшее почтение и предлагал отряд численностью в тысячу человек. Ричард ответил, что будет счастлив, если Бэкингем присоединится к нему на пути в Лондон, но эскорт Его Светлости не должен превышать трехсот человек. Это было обычное сопровождение персоны такого ранга. Сам Глостер намеревался взять с собой столько же.

Свита Ричарда состояла из небольшого отряда. Местом встречи он назначил Йорк. У северных ворот он на прощанье обнял сына, бросил короткий взгляд на жену — попрощались они еще прошлой ночью, и щемящее, грустное чувство не отпускало их. Впервые они расставались, не зная, когда снова увидятся. На ее шепотом заданный вопрос: когда же все-таки — Ричард только пожал плечами:

— Не знаю. Но верь мне, при первой же возможности пошлю за тобой.