Белый вереск

Он сумеет справиться с этой бедой. Он не будет беспомощным слепцом до конца жизни, инвалидом, за спиной которого всегда слышен сочувственный шепот. Да, он вернет себе зрение, потому что не сможет уйти в мир иной, так и не увидев своей Катрионы.

Глава 11

Достав из шкафа корзинку с рукоделием, Мэри Макбрайан выглянула в окно. Заметив Катриону, стиравшую рубашки Энгуса под большим старым буком, женщина улыбнулась.

Девушка по одной вынимала рубашки отца из воды и, выжав, развешивала их на заборе. Рядом с корытом стоял котелок с мылом из мыльного корня, которое Мэри сварила утром специально для стирки рубашек мужа.

Выпрямившись, Катриона положила руку на поясницу — все ее тело онемело от долгой стирки в неудобном положении. Юбки и рукава ее одежды были до того мокрыми, что Мэри усмехнулась: непонятно, что было мокрее — выстиранные рубашки Энгуса или платье ее дочери. Голова Катрионы, стоящей спиной к матери, была повязана широкой лентой, из-под которой торчали каштановые кудряшки — тоже мокрые, разумеется. Вытерев лоб рукой, девушка снова вернулась к корыту.

Мэри отвернулась, но потом снова посмотрела на дочь.

Затем ее взгляд упал на забор, на который девушка вешала рубашки. К ее удивлению, несколько рубашек валялось рядом на траве. Одна все еще отчаянно пыталась удержаться за прутья забора, зацепившись за него рукавом. Мэри ничего не могла понять: Катриона как ни в чем не бывало продолжала возиться с бельем.

— Катриона! — закричала женщина, распахивая дверь. Вздрогнув, девушка едва не полетела в высокое корыто, которое доходило ей почти до колена. Потом она повернулась к матери, и та только сейчас увидела, что верхняя часть лица девушки закрыта платком.

— Да, мамочка? — отозвалась Катриона.

— Что с тобой, детка? — встревоженно спросила женщина, подходя к дочери.

Приподняв платок, Катриона посмотрела на Мэри.

— Как это что? — удивилась девушка. — Я выжимаю, папины рубашки. — Она еще не повернулась к забору. — Ты что, не видишь?

— Я-то как раз все вижу, — улыбнулась Мэри, — и, по-моему, получше тебя.

Обернувшись, Катриона наконец заметила, что чуть не половина рубашек валяется на земле.

— Ох, мамочка, прости, — засмеялась она. — Сейчас я их перестираю.

Спереди юбки Катрионы были еще более мокрыми, чем сзади. Мэри молчала, пока дочь собирала с земли мокрые вещи. Даже не задав вертящийся на языке вопрос, женщина уже знала ответ на него.

— Катриона, что ты делаешь? — все же спросила она.

— Как что? Стираю папины рубашки, — пожала плечами девушка.

— Нет, дочка, я не об этом. Я спрашиваю, зачем ты повязала глаза платком?

— Ах, мама, вот ты о чем! — Катриона медленно сняла с головы платок. — Я хотела представить себе, каково быть слепым.

Помолчав, Мэри утвердительно произнесла:

— Это из-за молодого господина, который ничего не видит.

Девушка подошла к матери, забыв о рубашках.

— Роберт так огорчается, когда не может что-то сделать сам, — проговорила она. — Теперь, когда я вижу, каковы результаты моих усилий постирать с завязанными глазами, мне легче понять его.

Мэри заглянула дочери в глаза:

— Ты… ты испытываешь чувства к этому человеку… этому Роберту, ведь так, Катриона?

— С чего ты взяла, мама? — изумленно переспросила девушка. Она была поражена, ей не верилось, что кто-то еще мог заметить то, что она так тщательно скрывала. Ну, разумеется, она испытывала чувства к Роберту. Она полюбила еще его портрет, даже не зная его имени. А познакомившись с ним, она стала еще сильнее любить его. Он пережил ужасную трагедию, вину за которую свалили на него. В ее девичьих грезах Роберт — человек, которого она считала своим защитником, своим телохранителем и рыцарем, — заботился о ней. Но теперь ему нужно, чтобы кто-то позаботился о нем. Однако она не могла рассказать об атом кому-нибудь, даже матери. Потому что глупо с ее стороны надеяться. И Мэри, несомненно, согласилась бы с этим.

— Катриона Макбрайан, я знаю тебя с твоего первого крика. Ты влюбилась в нашего господина, я вижу это по твоим глазам. Да и какая девушка не полюбила бы его? Он очень красив, наш герцог. — Она улыбнулась, а затем добавила: — Да уж, этот Роберт. И если ты не позаботишься о нем, то так и будешь всю жизнь стоять у корыта с грязными рубашками.

Поддав носком камешек, Катриона опустилась на землю возле матери. Мэри Макбрайан трудно было провести. Даже если в детстве Катриона пыталась украдкой накормить бездомную кошку сметаной или забывала собрать черники на варенье, заслушавшись рассказами старого полковника, Мэри всегда знала правду. Поэтому Катриона уже давно пришла к выводу, что не стоит что-то скрывать от матери.

— Да, мамочка, — призналась она, — он действительно мне нравится, но что толку? Роберт — герцог. Он принадлежит к высшей знати. Больше того, он англичанин. Ему нет дела до таких, как я. Мы принадлежим к разным мирам. Очень разным. — Она посмотрела в глаза матери. — Да, мам, боюсь, к очень разным.