Белый вор (СИ)

         Потолковали о том, о сём. Степанов не знал, раскрыл ли прокурор карты племяннице. Своей супруге Степанов не сказал ничего. Ей приходилось гадать, и она терзала мужа предположениями, что и почему случилось, какие неведомые обстоятельства заставили её, племянницу и Якова Андреевича тащиться через страну, за тридевять земель. Конечно же, она знала, что Степанов был похищен, но кем и какой целью - оставалось для неё  скрытым.

         Наконец Степанов остался наедине с Яковом Андреевичем.

         Прокурор не стал говорить с майором о существенном в гостевой комнате. Работая в Мусорской структуре, он хорошо был знаком с повадками своих. Гостевая комната открыто прослушивалась, простреливалась объективами видеокамер. Скрытые «жучки» и «глазки» не требовались.

         Пошли говорить по коридорам СИЗО, где с обоих сторон тянулись общие камеры. Железный пол гремел у лестницы. Сверху через сетки, разделявшие этажи и сохранявшие жизнь шальным самоубийцам, иногда кидавшихся в пролёты, сыпалась тонкая седая пыль, набиравшаяся за день с топотом ботинок подозреваемых.

         Из камер через глазки с оторванными наглазниками потенциальные «пассажиры» видели прогуливавшегося прокурора в форме и неизвестного лысача в штатском. Полагая, что Яков Андреевич посетил Учреждение по вопросам надзора, в двери камер сначала робко, затем – громче и громче застучали. Вскоре появились и вопли с просьбами о скорейшем суде или пересмотре дела. Просящих было много. Большинство считало себя несправедливо взятыми под арест. Каждый старался перекричать соседа. Вопли слились в громогласный ор. Так что разговор шёл под какофоническую сурдинку, впрочем, надёжно перебивавшую нежелательных живых или электронных слухучей.

- Почему ты его не убрал? – сетовал прокурор, - С твоей стороны, это – как минимум, легкомысленно.

         Степанов злился.

- А почему, по-вашему, я напросился в грёбаную командировку на Колыму?.. Я договорился с Хозяином Пятнадцатого строгача. Он должен был подстроить потасовку на стройке с чеченскими авторитетами… Комар носа не подточит. Серёжу ударили бы по голове куском трубы или арматурины, для верняка – заточку в бок, и дело с концом.

- Теперь джин вырвался из бутылки, - вздохнул прокурор.

- С детства на шее его характер! Упёртый, чёрт! Станет мстить.

- От ментуры на новой стезе ему не отмыться. Я привёз пакет документов, как ты просил. Хотя, как понимаю, под его влиянием.

         Степанов изучающее поглядел на Якова Андреевича. Прокурор ухмыльнулся:

- Удивляюсь, чего ты в бумажках ему отказывал? Просил приключений на собственную жопу? В нашем деле щепетильность излишня. Особенно с такими подонками, как твой братец. Документы я тебе оставлю. Потребует, отдай немедленно… Я оставил себе заверенные копии. А он – ну, пусть порадуется!

         У прокурора дёрнулись желваки на скулах:

- Шепнём местным авторитетам, что шишкующий у них Странник в прошлом работник ейской прокуратуры, на второй день сместят, если не замочат. Мы устроим, что и замочат.

         Помолчали. Возобновил разговор Степанов:

- Удивительно, Сергей так скоро и абсолютно жёстко перешёл барьер, отделяющий нормальных людей от уголовного мира… Неужели в детстве я рос с бандитом и убийцей? Удили рыбу. Самое яркое впечатление – побег со школы в тринадцать лет, сплав на плоту по речке… Что изломало Сергея?

- Я не психолог и не привык нюни распускать. Но, если вопрос ставишь – взрывоопасный характер, нереализованные возможности, завышенная самооценка. Накапливавшиеся годами обиды… Тебя оставили в первопрестольной, а его к нам сослали. Средний же бал в институте у него выше был.

- Я сумел…

         Прокурор перебил:

- А он не сумел или не хотел суметь. Он пошёл по жизни в лоб, что короткая дорога – не самая прямая. Верил, чему учили… Если б он женился на Лиде, дочери декана, как ты, жизнь его могла бы по-другому сложиться. Я слышал, вы соперничали...

         Степанову делался особенно неприятен разговор, когда прокурор переходил на личное. Не забывать бы ему, что Странник и его свояк!

 - Если бы, да кабы. Сергея распределили в Ейск – прекрасный город.

- Смеёшься? Мы не на тех суммах, что вы в Москве, криминал ловим.

- В конце концов, мою племянницу, а твою жену тоже распределили в Ейск.

         Прокурор расхохотался:

- Надя чересчур не успевала.

- А вы?

- У меня осложнения были по предыдущей службе, вот и перевели…в Ейск, - прокурор не продолжил о себе: