Белый вор (СИ)

         Седой изучал явившихся. Одна была женщиной. Недобрые тонкие черты её скукожились от мороза.  Молодая эвенка подала Хозяину и женщине чай. Хозяин взял, велел напоить чаем остальных. Женщина беспричинно небрежно оттолкнула эвенку. Губы  эвенки оскорблено разжались и сошлись.

         От мороза не все вошедшие  сразу могли говорить. Хозяин подозрительно разглядывал лежащего на шкуре с бубном на груди деда.

- Кто? – строго спросил он Седого.

- Шаман наш. Заболел, - коротко отвечал Седой.

         Хозяин и магаданский полковник нагнулись к деду. Хозяин смазал охру с лица.

- Зацепил! – сокрушённо замотал головой Седой.- У шамана – рожа. Болезнь заразная.

         В подтверждение мнимый больной надрывно простонал.

         Хозяин повертел вымазанным пальцем в воздухе, ища, где вытереть. Не  найдя, вытер о расписную поддёву Седого.

- Я могу йодом обработать, - услужливо предложила женщина – ментовка. На зоне она несла службу инструкторши по воспитательной работе с осужденными.

         Хозяин далеко отставил толстый палец. Инструкторша из сумки на боку достала склянку. Йода не пожалела, обильно смочила начальственные большой и указательный пальцы.

- У нас пассажир сбежал, - пояснил Хозяин Седому. – Ты бы опросил своих, кто – что видел.

         Седой эвен дёрнул подбородком и проворно влез по столбу к отверстию в верхотуре чума, служившему и дымоходом. Через собачий лаз входили и выходили лишь не знавшие обычаев белые люди.

- Если словим, сам пристрелю, - продолжал Хозяин, адресуясь к подчинённым, смирно стоящим вокруг, как и  эвены.

         Хозяину поднесли горячий чай, но после истории с рожей он не решался отхлебнуть. Боялся грязноты. Перекладывал кружку с ладони на ладонь.

- На ножи бы его шерстяным пустить, - предложил опер.

- Хватит, пустили! – оборвал Хозяин. – Три  трупа.

- И то верно, - подтвердил магаданский полковник.

- Московский чудик не разнюхает? – шепотом поосторожничала инспекторша.

- Куда ему! Слышал, у него рыльце в пушку, - съехидничал магаданский полковник.  – Лишь проштрафившихся  Колыму инспектировать посылают.

- Что за человек?

- Некий Степанов. Дядя Степа достань воробышка…

         Опер хихикнул первым. Остальные поддержали.

         Из лаза выползли новые фигуры в погонах. Хозяину протянули рацию. Кум ( Зам )  информировал о неспокойном  положении в лагере. Зэки большей частью отказались выйти на стройку. Хозяин крепко выругался. Связь позволяла слышать каждое слово. Магаданский полковник крякнул. Инспекторша скукожила мордочку, у неё в жилой зоне за лагерем остался муж-врач.

         Возвратившийся Седой объявил: никто из эвенов беглеца не видел. Хозяин пнул полено, брызнувшее искрами.

- На ваше стойбище я санпроверку нашлю, - сурово пообещала инспекторша. Съехидничала: - Или вы сейчас соответствующие документы представите?

         Понятно, никаких бумаг у эвенов не существовало.

- Что спросить с идиотов, помимо анализов! – усмехнулся магаданский полковник.

         Делегация белых людей со значением удалилась через собачий лаз.

         Задержался опер. В чум, нюхая воздух, вскочила одна из ментовских лаек. Озябшая собака  дрожала в теле. Нос ходил ходуном. Собаку тянуло к костру. Чужие запахи волновали, но их было чересчур много, чтобы определиться. Лайка крутанулась вокруг очага, заскребла лапами, разбрасывая выгоревший уголь.

         Если б зимой летали мухи, их бы услышали. Воцарившаяся тишина не ускользнула от опера. Он ощущал и повисшее в воздухе напряжение. Опер, кидая подозрительные взгляды, пошёл к собаке.

         Нашёлся Седой. Хворостиной он выкатил из костра жженый, оставшийся после вчерашней трапезы, кусок оленины. Собака жадно схватила мясо, зажала передними лапами и легла на живот, готовясь жрать.

         Опер ударил собаку. Она огрызнулась и с мясом в зубах вылетела из  чума. Опер окинул эвенов уничтожающим взглядом.

         За чумом скулили, тоскливо выли и рвались с ошейников лайки. Опер поспешил, чтобы не отстать. После его ухода, все в чуме вздохнули с облегчением.

         Скрип полозьев обогнул чум и стал удаляться.

         Странника в полуобмороке извлекли из-под костра, из чана. Дед велел перетащить его в свой чум.

                                                                  5

                                                         ДВА   ВОРА

         Когда Странник пришёл в себя,  он лежал на нартах, закутанный  лоскутным одеялом. Свёрнутая телогрейка грела ухо, вместо подушки. В ногах полулежал в расстегнутой серой рубахе дед. Ходить, верно, ему без посторонней помощи ему было не особо легко.

         Заметив, что Странник открыл глаза, старик предложил :

- Глотни чаю.

         Странник взял с земляного пола кружку. Отпил до середины крепкого остывшего чаю. Глаза деда блестели. У него была привычка лазать взглядом по лицу собеседника, будто щупом. Каждое мгновение он изучал какую-то часть лица, а не целое. Он никогда не смотрел в глаза, а как бы поверх них.

- Теперь рассказывай.

- Чего рассказывать?! – вскипел Странник. Он хотел встать. Слабость навалилась и привалила к постели. – Я следователю рассказал… Сам кто?

- Попова слышал?

- Попов?... У нас в лагере был Попов,  в пятом отряде.

- Племянник мой шухарит.

- Тогда ты меня должен знать.

- Ксивы из лагеря редко приходят. Я отошёл от дел.

- В лагере пять воров.

- Попова среди нет?

- Не залетал.