Белый Ворон: Малыш

— Повтори! — Спайк встряхнул его, — повтори, что я сказал.

— Никто не может убивать людей, тем более ваших.

— Верно, — Спайк состроил гримасу, от которой вербовщику сделалось дурно, — передай шефу, что если он нарушит это правило, я приду к нему и убью его самого. Любезничать не стану. Запомнил?

— Да, сэр.

— Вот и хорошо, — Спайк отпустил его и подошёл к Гавшару, — садись, поехали.

Под смех и улюлюканье случайных зрителей, вербовщик поднялся и сел в свою машину. Ему и в голову не пришло пойти посмотреть, что случилось с его коллегой в кабаке. Он завёл двигатель и сдал назад. Кто-то бросился к его машине и, сжав кулак, показал ему средний палец. Случайные свидетели происшествия и несколько мужиков, выбежавших из кабака, смеялись над ним, корчили рожи и в знак презрения, пинали снег. Придя в ярость, «вербаш» надавил на «газ» и попытался сбить одного из мужиков. Тот отскочил и выстрелил ему в стекло. Пуля бессильно отскочила, оставив на стекле едва заметный след.

— Семья есть? — Спросил Спайк у Вороны, отъехав от кабака.

— Есть, — ответил Ворона.

Он сидел рядом с Аском на заднем сидении и переживал о случившемся.

— Надо забрать, — сказал Спайк, — как бы эти твари к ним не полезли.

С ним не спорили.

— Направо, — сказал Гавшар и Спайк свернул в проулок, где вместо дороги имелась узкая тропка среди снежных сугробов.

Даже «Фор-джип» проехать не смог. Спайку пришлось остановиться и дальше все шли пешком. Благо, не далеко идти. Метров через двадцать, тропка раздвоилась и одной стороной пошла к покосившемуся домику, над которым вился блеклый дымок. Возле перекошенной калитки, Ворона остановился:

— И что теперь? «Вербоши» не успокоятся.

Он ничего не требовал. Он понимал, что ему спасли жизнь, но понимал и то, что теперь под ударом могут оказаться его жена и дети. Уже наслушавшись всяких слухов о Спайке, он надеялся, что его не оставят без защиты, одновременно с этим понимая, что ссора с вербовщиками опасна для любого «бригадира».

— Кто у тебя там? — Спросил Спайк.

— Жена и двое детей, — вместо Вороны ответил Гавшар, — пацан и девочка, семи и девяти лет.

— Забирай их — сказал Спайк.

Ворона взглянул на него, но ничего не спросил. Он повернулся и быстро зашагал к дому. Спайк удобнее перевесил автомат на плече и бдительно обозревал окрестность. Отсюда он видел свой «фор-джип» и не забывал поглядывать в его сторону. Не хотел, чтобы кто-то подошёл к нему и заложил под днище фугас. Гавшар тоже стрелял глазами по сторонам, но был не столь насторожен.

— Зря ты это, — неожиданно сказал он, — с «вербошами» поссорился. Они теперь нам стоящих «быков» не дадут.

— Обойдёмся, — ответил Спайк, — сами наберём. Или ты хотел, сдать им Ворону?

— А всё равно его убьют. Думаешь, Жан Прюсо испугается? Для него принцип дороже крови. А Вороне надо будет по дворам ходить. Грохнуть его там — проще простого. И охрана не поможет.

— Значит, пускай пока сидит дома.

— Пока? — Гавшар усмехнулся, — «пока» — это сколько? Месяц, или пол года? Вербовщики здесь всегда. «Бригадиры» меняются, а они остаются.

— Давай оставим этот разговор, — Спайк повернулся так, чтобы смотреть Гавшару в лицо, — ты Ворону спроси: хорошо ли, что ему жизнь сохранили. И о Ромке подумай: хорошо ли, что я не остался дома сидеть, а поехал в это Перлов Мост. Почему же ты требуешь от меня, одного спасать, а другого бросить? Безопасности для одного человека не бывает. Бывает только для всех. Если кто-то здесь будет беспредельничать и «валить» людей только из какого-то «принципа», я в стороне не останусь. Сделаю, всё, что от меня зависит, чтобы остановить его. И Жан Прюсо не исключение.

— А если из-за этого людей положат ещё больше?

Спайк мрачно усмехнулся:

— Хороший вопрос, Гавшар. Но не надейся, в тупик меня не поставишь. В бесконечных войнах и без того много людей «ложат». Так вот, лучше один раз повоевать, как следует и навести нормальный порядок, чем терпеть это десятилетиями. Жертв меньше получится. Если бы я думал, как ты, сейчас твой Ромка не в доме бы сидел, а в лапах у Крина.

— Но если будет большой конфликт с вербовщиками, Ромка тоже может пострадать.

— Всего не просчитаешь, — согласился Спайк, — может быть и так. Не хотелось бы, но что, правда, то, правда. Однако, Гавшар, для тебя Ромка — это твой сын. Ты, наверно, ни о ком другом не думаешь, но в городе не у тебя одного дети. Если мы будем спасать только твоего Ромку и только тебя, а всех остальных пустим на размен, в каком мире будет жить твой Ромка? И будет ли он жить? Не пустят ли и его, на размен, как ты хочешь пустить других?

— Ничего я не хочу, — открестился Гавшар и отвернулся, — я не могу думать обо всех и думаю только о Ромке.

— Вот и думай, — согласился Спайк, — каждый думает, как может. Но нельзя жить только своими интересами — это в итоге тебя же и убьёт. Тебя и твоего сына.

Ворона вывел из дома своё семейство. Спайк дождался, когда они приблизятся и спросил жену Ворона:

— Вы в курсе, что произошло?

— Да, — ответила она, останавливаясь, — Ворона всё рассказал.