Белый ворон Одина

Я был настолько занят этим важным делом, что почти не обратил внимания на толпу, хлынувшую в раскрытые ворота. Дружинники Сигурда с криками вломились в крепость и принялись рубить и колоть врагов. Я, конечно же, все видел, но сам участия не принимал. В тот день мне никого не довелось убить. Когда с вершины крепостного вала свалился человек — совсем рядом со мной, — я даже не повернул головы в его сторону. Что мне за дело до какого-то раненого, когда на руках у меня умирает замученный побратим… К той поре мне удалось решить первоочередную задачу — вытащить гвоздь из ладони Обжоры. Но кровотечение было таким сильным, что я сразу же занялся перевязкой. Обрывком шнура я пытался перетянуть обрубок руки Торстейна, из которого фонтаном хлестала кровь. Я даже не оглянулся на человека, который стонал и корчился неподалеку. До меня не сразу дошло, что ко мне обращаются.

— Все в порядке, ярл Орм, — говорил знакомый голос. — Теперь я его заберу.

Я поднял голову и долго всматривался в мерцающее светлое пятно, прежде чем узнал лицо Торгунны. Она стояла на коленях рядом со мной и грустно улыбалась синюшными губами. От нее я узнал, что сражение закончилось.

— Я возьму его, — повторила Торгунна, и я вяло кивнул в знак согласия.

Затем поднялся и медленно побрел прочь. Кровь Обжоры Торстейна сворачивалась и подмерзала у меня на коленях.

— Отличная схватка! — провозгласил еще один знакомый голос.

Я обернулся и увидел Добрыню, который восседал на своей тощей, изнуренной лошадке. Неподалеку горделиво гарцевал юный князь. На правах победителя он производил осмотр крепости и громогласно требовал, чтобы к нему доставили подлого изменника Фарольва.

Увы, подлый изменник был мертв. Из груди у него торчал топор с длинной ручкой. Гирт так глубоко вогнал его в тело Фарольва, что Финнлейт и Глум Скулласон вдвоем едва смогли вытащить. Неподалеку я увидел Финна, он горестно склонился над телом мертвого Рунольва. В беднягу угодило сразу две стрелы — видать, лучников не сразу смогли снять с крепостного вала.

— Как мертв?! — послышался пронзительный крик Владимира. — Мы все равно посадим его на кол.

Гирт заворчал, как потревоженный медведь в берлоге.

— Он мой! Это я убил его. И он останется лежать у ног Рунольва Заячьей Губы.

Финн медленно выпрямился, словно очнувшись ото сна. Некоторое время он непонимающе моргал, затем потянулся, чтобы схватить Стейнбродира за штанину. Они так и застыли, пустыми глазами глядя на маленького князя.

Владимир сердито нахмурился. Однако затем он уловил во взгляде Финна нечто такое, что счел за благо отступиться. Я до сих пор благодарю за это всех богов. Все-таки, как ни крути, а мальчишка с четырех лет княжил в Новгороде и подчиняться чужой воле не привык. Одному Одину известно, чем бы закончился его спор с побратимами…

— Вы славно сражались, — объявил Владимир и добавил после краткого раздумья: — Я согласен, поступайте, как знаете.

— Не так уж плох этот малец, — проворчал Гирт.

Что касается Финна, он как-то сник, постарев разом на десять лет. Медленно поднялся с земли и повернулся ко мне, отряхивая снег с колен. В руке он по-прежнему сжимал зазубренный топор, в глазах плескалось отчаяние.

— Как же так, Орм? — проговорил Финн, и в голосе его звучала бессмысленная мольба. — Это же Рунольв Заячья Губа! Мы повсюду плавали вместе…

Я не нашел, что ему ответить. Да, их осталось совсем немного, наших изначальных побратимов. Едва ли наберется, чтобы управлять легким ялом… А ведь семь лет назад, когда я сопливым мальчишкой поднялся на борт «Сохатого фьордов», там была полная команда, шесть с лишним десятков человек.

— Да уж… Что и говорить, тяжела жизнь на море, — пробурчал Онунд Хнуфа, оттесняя в сторону княжеского коня.

Исландца всегда легко узнать по простодушной бесцеремонности, с какой он обращается к любому человеку, независимо от его звания и чина.

— А сейчас, ребятки, пойдемте-ка, разыщем того проклятого пса, — закончил фразу Хнуфа.

13

На самом деле они нас совсем не знали, эти славяне из новгородской дружины. Они видели в нас простых северных оборванцев, многие из которых в прошлом были вне закона. Для них мы были шайкой разбойников и не шли ни в какое сравнение с воинами, что все свое время тратили на совершенствование боевых навыков.

Конечно же, все они понаслышке знали о нашей победе над чешуйчатыми монстрами Малкиева, но вот в настоящем деле никогда нас не видели. Поэтому молниеносность, с которой мы захватили неприступную с виду крепость, произвела должное впечатление. И то сказать, на штурм городища мы затратили меньше времени, чем на поиски и поедание злополучного пса. А оставшиеся в живых защитники крепости до сих пор трепетали при виде суровых норманнов.