Белый ворон Одина

Впереди смутной громадой маячила могучая крепость Саркела, Белый Замок, как его здесь называют. Издалека он напоминал огромный ледяной айсберг, белевший на фоне темного моря. Где-то там, у реки, стояла дружина князя Владимира. Небось трясутся сейчас от холода и дожидаются, когда рассветет и можно будет погрузиться на лодки. У Добрыни хватит ума, чтобы понять: лучше не испытывать судьбу и убраться отсюда подобру-поздорову, пока беловежский гарнизон не решился на них напасть.

Мы были волчьей стаей — стремительной и опасной, — но и охота нам предстояла нешуточная. Ибо впереди нас ждала свора не менее свирепых и опасных волкодавов.

Мне пришлось ненадолго задержаться, дабы убедиться, что Тордис ведет Коротышку в нужном направлении и что у нее хватит сил удержать его в стороне от схватки. Затем я последовал за своими побратимами и сразу же угодил в самую гущу бестолкового и взволнованного табуна лошадей. Ятра Одина! Пока я — все еще оглядываясь на Тордис с Элдгримом — распихивал мохнатых лошадок, одна из них так толкнула меня своим костистым крупом, что я налетел на ближайшую юрту. Раздался треск ломаемых перегородок, и постройка опасно накренилась. Чья-то рука откинула входной полог. В освещенном прямоугольнике появилась темная фигура и разразилась гневной бранью. Я зарычал, женщина (а это все же была женщина) плюнула мне в лицо. Тогда я замахнулся на нее своим топором, и она с визгом скрылась внутри юрты.

Будь проклята эта степнячка с ее вонючими лошадьми! В результате я потерял из виду своих товарищей. Я понимал, что оставаться на месте опасно — вопли этой сумасшедшей способны перебудить половину поселка, — а потому побежал наугад. В следующее мгновение до меня донесся знакомый волчий вой, означавший, что Финн Лошадиная Голова нашел своего врага. Теперь было понятно, куда бежать.

Мне понадобились считаные минуты, чтобы добраться до ближайшего костра, возле которого толпились люди Владимира. По дороге я миновал бесформенную кучу, темневшую в тени. Ага, один из дружинников Сигурда — судя по всему, часовой… Парень лежал в полном боевом облачении и был совершенно, безнадежно мертв.

На берегу уже завязалась схватка. Темные фигуры метались в предрассветных сумерках, сталкивались, изрыгали проклятья. Слышался звон клинков, летели искры. От беспорядочной толпы отделилась одна фигура и понеслась в мою сторону. Я не знал, собирался ли этот человек нападать или просто нелегкая вынесла его на меня, когда он удирал с поля боя. Да это было и не важно.

Как только человек оказался в пределах досягаемости, я ударил его своим топором. Нанес мощный восходящий удар слева, который пришелся ему ровнехонько в пах. Он пролетел еще несколько шагов и лишь тогда упал. С мгновение я наблюдал, как он катается по земле и выбивает каблуками фонтанчики снега. Затем приблизился и заглянул в лицо. Нет, этот человек был мне незнаком. Со вздохом облегчения я одним коротким движением перерезал ему глотку, тем самым положив конец мучениям.

В следующий миг до меня донесся отчаянный крик Рева Стейнссона:

— Эй, берегись!

Я оглянулся и увидел огромного славянина — высокого и мускулистого, с лицом сущего ребенка, на котором только пробивалась борода. Он выпрыгнул, казалось, из самого пламени костра, немудрено, что я его не увидел. В руке у него был тяжелый меч, который он готовился обрушить на мою голову. Свой рывок он сопровождал громким ревом — наверное, именно так его научили нападать старшие товарищи.

Полагаю, один из его лучших друзей сейчас лежал у моих ног и улыбался вновь приобретенной кровавой улыбкой, нарисованной аккурат под бородой. Если б он имел возможность наблюдать за своим воспитанником, то наверняка посоветовал бы тому держать меч пониже и не тратить силы на излишний размах.

Я отступил в сторону, легко уйдя от летящего клинка. Затем развернулся на одной ноге и в свою очередь нанес противнику удар в область поясницы. Удар был настолько сильным, что я услышал, как хрустнул позвоночник. Парень выгнулся дугой и с воплем обрушился на землю. Я и сам потерял равновесие и упал на четвереньки. Уже поднимаясь, я почувствовал, как сзади приближается еще кто-то. Не рассуждая, я вскинул в воздух топор и с трудом удержал удар, услышав знакомый голос:

— Это я, Финн… Гляди, куда машешь своим дровоколом!

Его широченная улыбка напоминала медвежий капкан, но глаза оставались настороженными. Я выпрямился и в знак приветствия махнул топором.

— Все в порядке, — выдохнул я. — Беги на берег!

— Слишком поздно, — прорычал Финн. — Они отступили и сейчас как раз между нами и лодками.

Я оглянулся и в какой-нибудь сотне шагов увидел своих побратимов. Сбившись в плотную стаю, размахивая мечами, они наседали на Сигурдовых дружинников. Издалека те выглядели единой темной массой, на которой выделялись лишь светлые пятна лиц. Берег реки был прямо у них за спиной. Там же находились и лодки, в которых мы так нуждались. Казалось бы, вот оно, спасение, совсем рядом, но… Мы так и не сумели отыскать Торгунну. Равно как и способ добраться до этих чертовых лодок.