Белый вождь

– Назовите вашего кандидата, – сказал Вискарра.

– Это сиболеро Карлос.

– Хорошо. Ваше предложение принято.

Полковник обернулся к толпе.

– Пусть желающие покажут нам свое искусство, – продолжал он. – Всякий раз, как кто-нибудь поднимет монету, я буду заменять ее новой. Вторичные попытки не разрешаются никому.

Первым кандидатам не повезло. Некоторые из них дотронулись до монеты и даже сдвинули ее с места, но ни один не поднял ее.

Наконец из рядов всадников выехал драгун на большой гнедой лошади. Все сразу узнали сержанта Гомеца, того самого, который схватил за хвост быка и чуть было не одержал победы в первом состязании. Воспоминание о только что пережитой неудаче делало еще более неприятным его угрюмое лицо. Этот высокий, широкоплечий человек был, бесспорно, хорошим наездником, но сложен он был довольно нескладно и, судя по наружности, вряд ли отличался особой ловкостью и проворством.

Приготовления не требовали большого количества времени.

Сержант внимательно осмотрел подпругу, снял мешавшую ему саблю и поскакал вперед.

Через несколько секунд лошадь его поравнялась с монетой. Гомец наклонился, схватил ее и даже поднял. Но, как оказалось, ему удалось сжать между пальцев только самый краешек монеты. Блеснув в последний раз на высоте стремени, она упала на землю.

Крики, раздавшиеся с трибуны, выражали одобрение и в то же время разочарование. Некоторые жители Сан-Ильдефонсо склонны были отнестись снисходительно к сержанту только потому, что его кандидатуру выставил полковник Вискарра. Полковник не пользовался особенной любовью. Но многие боялись его и находили нужным считаться с ним.

Следующим помчался к монете сиболеро на своем блестящем вороном коне. Все глаза были устремлены на Карлоса. Красота юноши вызывала общее восхищение. Но мужчины упорно не признавались себе в этом и недоверчиво смотрели на белокурые волосы и нежно-розовое лицо молодого охотника. Они относились к нему с предубеждением, как к представителю враждебной им расы.

Предубеждения такого рода чужды женскому сердцу. Сеньориты, сидевшие на трибуне, отдали должное привлекательной наружности Карлоса. Не одна пара прекрасных черных глаз с восторгом следила за каждым движением белокурого «американо». Такова была национальность молодого охотника.

Но не одни только сеньориты благосклонно смотрели на Карлоса, и восторженные восклицания срывались не с одних только женских уст. Среди порабощенных, запуганных тагнос[27] были люди, сохранившие воспоминание о минувших днях и о той свободе, которой наслаждались их предки. Эти люди собирались, иногда тайком в горных пещерах, разводили «священные» костры в честь бога Кетцалькоатля[28] и толковали между собой о Монтесуме.

Несмотря на то что кожа их была значительно темнее, чем у всех остальных зрителей, они не бросали враждебных взглядов на светловолосого и белолицего американца. В их непроясненном сознании мерцали лучи будущего. Какое-то таинственное инстинктивное предчувствие говорило им, что от ига испанской тирании их освободят пришельцы с востока, со стороны великих прерий.

Карлос счел ниже своего достоинства тратить время на приготовления. Не снимая манги, он беспечно отбросил ее назад; длинные полы легли красивыми складками на круп лошади.

Повинуясь воле своего хозяина, мустанг понесся вскачь. Каждое движение колен, сжимавших его бока, было понятно ему. Он начал кружить по лугу, постепенно развивая все большую и большую быстроту.

Достигнув подходящего места, всадник направил коня к блестящему кружку золота. На трибунах стало очень тихо. Поравнявшись с монетой, Карлос нагнулся, схватил ее, подбросил в воздух и, внезапно остановив лошадь, подставил ладонь. В то же мгновение золотой очутился в его руке.

Все это было проделано с искусством и непринужденностью индусского жонглера. Даже самые предубежденные зрители не нашли в себе сил удержаться от рукоплесканий. И громкое «браво!» в честь сиболеро Карлоса снова огласило воздух.

Сержант чувствовал себя униженным. В течение долгого времени он неизменно одерживал победы в такого же рода состязаниях. До этого дня Карлос или вовсе не появлялся на праздниках, или довольствовался ролью зрителя. Полковник Вискарра тоже переживал неприятную минуту. Он был огорчен и неудачей своего любимца, и проигрышем. Два дублона составляли в те времена значительную сумму даже для коменданта пограничной крепости. К тому же Вискарра досадовал на то, что прекрасные сеньориты были свидетельницами неудачи, которой, кстати сказать, он совершенно не ожидал. С этой минуты в нем зародилась ненависть к сиболеро Карлосу.

Следующее состязание состояло в скачке к оросительному каналу, проходившему недалеко от луга. Хорошие наездники радовались возможности показать в полном блеске свое искусство.