Белый зной

И еще ей не понравилось, что приходится запрокидывать голову, чтобы поговорить с ним. Альтернативой был разговор с пряжкой его брючного ремня. В любом случае она оказалась в невыигрышном положении. Намереваясь уйти, Сэйри скользнула к концу скамьи.

– Прошу прощения.

– Интересное имя.

Она замерла и посмотрела на него через плечо.

– Простите?

– Сэйри. Кто вас так назвал?

– Моя мать.

– Это семейное имя?

– Так звали ее бабушку по отцовской линии.

– Мне нравится.

– Спасибо. Мне тоже нравится.

– Долгое время после того, как я стал работать на вашу семью, я не знал, как оно правильно произносится.

– Как написано, так и произносится. Да и какое это имеет значение?

– Очевидно, никакого.

Сэйри снова сделала попытку уйти, но Бек помешал ей.

– Вы так и не ответили на мой первый вопрос, Сэйри.

На этот раз она повернулась к нему всем телом.

– Вы пытаетесь казаться умным?

– Нет, просто стараюсь поддержать разговор. Но что бы я ни сказал, вас все раздражает. Отчего это?

Сэйри громко вздохнула и сложила руки на груди.

– Я не помню вашего вопроса.

Он кивком головы указал на фортепьяно:

– Вы играете?

– К сожалению, нет. Мама записала меня на уроки музыки, когда мне было восемь, и требовала, чтобы я занималась по часу каждый день. «Потому что молодая леди должна уметь играть на музыкальном инструменте», – так она говорила. – Сэйри улыбнулась, вспоминая, как мать выговаривала ей за нежелание заниматься каждый день. – Мама пыталась обуздать меня, но в конце концов сдалась, объявив меня необучаемой. Для игры на пианино необходимы способности и самодисциплина, а ни того, ни другого у меня не оказалось.

– В самом деле? – Бек сел рядом с ней, спиной к клавишам, бедро к бедру, лицом к лицу. – Вам не хватает самодисциплины?

– Я говорю о том времени, когда мне было восемь, – Сэйри старалась говорить непринужденно. – С тех пор многое изменилось.

– Надеюсь, не в ущерб необузданности. Рыжеволосая женщина с самодисциплиной – это потеря для общества.

Сэйри не доставила ему удовольствия и не прореагировала на эти слова, а сказала:

– Вы оправдываете мои ожидания. Я предполагала, что вы станете меня оскорблять.

– Оскорблять? Я пытался сделать вам комплимент.

– Вероятно, вам стоит почаще заглядывать в словарь.

– Зачем?

– Уточните, что значит комплимент.

Сэйри встала, прошла через оранжерею и остановилась у портьеры, отделяющей буйство зелени от главного вестибюля, полного собирающихся уходить гостей. Многие останавливались и негромко выражали ей свое сочувствие.

Среди прочих был и шериф Ред Харпер. За последние десять лет его лицо стало еще более худым и длинным, но Сэйри все равно узнала его. Она видела, как перед уходом шериф пожал руку Хаффу и Крису и о чем-то шептался с ними. Увидев это, Сэйри вспомнила, зачем она вернулась в этот дом, хотя поклялась никогда этого не делать.

Бек Мерчент встал позади нее. Она почувствовала его близость. Сэйри спросила негромко, но внятно, чтобы он мог слышать ее:

– Шериф Харпер сомневается, что Дэнни покончил с собой?

– Давайте выйдем на улицу.

Он взял ее под локоть, но она тут же повернулась к нему лицом и выдернула руку.

– Лучше мы останемся здесь.

Ее отказ определенно разозлил Бека, правда, голоса он не повысил:

– Вы уверены, что нам стоит говорить об этом там, где нас могут подслушать?

Они долго смотрели друг на друга, и это было схваткой характеров. И все-таки Сэйри вышла из оранжереи и, не оглядываясь, направилась в заднюю часть дома, уверенная в том, что Мерчент идет за ней следом. Когда они проходили через кухню, Селма, загружавшая посуду в посудомоечную машину, спросила, успели ли они поесть.

– Я поем позже, – ответила Сэйри.

– Я тоже, – поддержал ее Бек.

Они уже выходили через заднюю дверь, когда услышали слова экономки:

– Вам надо поесть. Силы вам еще понадобятся.

Не думая о том, куда идет, Сэйри шла через вылизанную зеленую лужайку по направлению к реке. Глинистый берег позади дома часто служил ей убежищем в детстве. Она приходила, чтобы погрустить в одиночестве, если все получалось не так, как ей хотелось; сбегала из дома, когда атмосфера там накалялась, потому что Хафф был не в духе; пряталась от Криса, который обожал дразнить и мучить ее.

Сэйри часами лежала под ветвями кипарисов и виргинских дубов, во власти тех эмоций, которые обуревали ее в тот момент. Она строила амбициозные планы на будущее или думала о том, как отомстит за нанесенную обиду. И не раз Сэйри мечтала о другой семье, где чаще смеются и реже ссорятся, где могут обнять друг друга, где меньше враждебности и где родители и дети по-настоящему любят друг друга.

И вот теперь, оказавшись возле любимого места, Сэйри с разочарованием увидела, что заросли кустов, в которых она любила прятаться, исчезли и вместо них разбита клумба с бегониями. Красивые цветы, но в них не найти убежища маленькой девочке, искавшей утешения.

А вот старые деревянные качели уцелели и по-прежнему свисали с толстой горизонтальной ветки одного из дубов. Веревки были толщиной с ее запястье. Доска пострадала от непогоды, но качели не сняли, и Сэйри обрадовалась этому.