Белым по черному

Он опять подхватил её на руки и уложил на кровать. Медленно раздевал, покрывая каждый свободный от одежды участок тела поцелуями. А потом быстро разделся сам.

Ощущать на себе тяжесть его тела было невероятно здорово. Оля чувствовала его всего, казалось, они дышали одним воздухом. В нём смешивались запахи пены для бритья, шампуня и уникальный, неповторимый аромат самого Михаила. Самый желанный и восхитительный для неё запах. Мишина чуть отросшая щетина щекотала ей кожу, и это тоже приносило удовольствие. Любые прикосновения были желанными, а его руки ласкали её везде, не встречая сопротивления. Ей же хотелось быть ближе и ближе к нему, стать единым целым, прорасти в него корнями, слиться в одно целое.

После свершившегося акта любви они лежали ленивые и сонные, тесно прижавшись друг к другу. Естественно, каждый представлял что-то своё, но Оле думалось, что Миша, так же как и она, мечтает о чем-то идеальном, о том будущем, где они могли бы всегда быть вместе. Она верила, что всё это осуществимо. Нет, ничего не произносила вслух, наивно полагая, что он чувствует то же, что и она. Ведь после того полного единения, что случилось только что между ними, иначе просто и быть не может.

— Заяц, есть хочется, — шепнул он ей на ушко, как будто их кто-то мог услышать.

— Давай пироги разогрею? — с готовностью предложила Оля.

— Пироги съедим вместе с мамой, будешь поражать её своими кулинарными способностями. Может, закажем что — нибудь?

Оля счастливо улыбнулась.

— Миш, в холодильнике продукты есть?

— Конечно есть, там полно всего, мама у меня запасливая.

— Тогда зачем заказывать? Я могу приготовить. Пойдём посмотрим?

— Сначала в душ, и я тебя там съем. Оля, я снова тебя хочу. Никогда не думал, что я сексуальный маньяк. Бойся меня, Заяц!

Оля выскочила из-под одеяла и побежала в ванную комнату, но снова перепутала двери и попала в гардероб. Там и настиг её Миша. Поднял на руки и отнёс в душ.

На кухню Оля спустилась в Мишиной футболке, правда, она на ней болталась, да и в длину вполне могла сойти за короткое платьице, но была очень удобной, а маленький кармашек на ней как раз подошёл для смартфона.

Миша показал, где что лежит из продуктов, и предложил свою помощь в приготовлении ужина. Оля от помощи отказалась, справедливо отметив, что если он останется рядом, то поесть им будет не суждено, всё опять закончится сексом.

Признав её правоту, он ушёл к себе, сославшись на то, что надо немного поработать, а Оля разделала курицу, замариновала её в вине и отправила в духовку. Сама же занялась чисткой картошки, а потом приготовлением салатов. Во время готовки она слушала музыку через наушники, подпевала и пританцовывала.

Мелко нарезанный огурец отправился в салатницу, когда у Оли возникло ощущение, что на неё смотрят. Конечно, она решила, что это Миша спустился в кухню и теперь наблюдает за ней издали, но это был не он. Перед ней стояла высокая полноватая пожилая женщина. Она буквально сверлила Олю глазами и очень напоминала физичку в школе, только гораздо старше. Тонкие губы её были плотно сжаты, глаза — наверное, очень красивые в молодости, — теперь поблёкли, но взгляд словно придавливал девушку к земле.

Оля растерялась. Стянула наушники и отключила музыку. Она, конечно же, поняла, что перед ней мама её Миши. Надо было поздороваться, поздравить с праздником, но все слова куда-то пропали. Молчание затягивалось.

Решение пришло само собой. Оля вспомнила слова отца, который учил её общению с пациентами, преподавателями, незнакомыми людьми. «Улыбка — твоё оружие. Открытая, добрая, призванная расположить к тебе человека, дающая возможность поверить. Улыбайся, дочка!»

И Оля улыбнулась. Сначала несмело, заискивающе, а потом по-доброму и открыто.

— Я тут хозяйничаю немного, Миша проголодался, и я вот… Здравствуйте, Ираида Аркадьевна! С праздником! Я сейчас руки помою и подарок вам отдам.

Она сполоснула руки, вытерла бумажным полотенцем и побежала в прихожую. Достала из своей сумки красиво упакованный шарфик и вручила женщине.

— Не знаю, может быть, вы такой не наденете, вам не понравится, но я маме своей точно такой же подарила. А цветы Миша в вазу поставил, тюльпаны. Ой, сейчас картошка убежит, я огонь меньше сделаю и салат дорежу, а потом на стол накрывать буду. Вы, главное, не сердитесь и не переживайте, я всё потом уберу и посуду помою, а ещё я сейчас переоденусь, я …

Она не договорила, потому что Ираида Аркадьевна смеялась в голос.

— Как зовут тебя, чудо природное?

Нервное напряжение спало, и в глазах Оли появились слёзы.

— Оля я. Громова Оля, — уже всхлипывая, произнесла она.

Глава 15

В ночь с седьмого на восьмое марта Ираида Аркадьевна не сомкнула глаз. Уж слишком беспокойно было на душе. Она думала о том, что Миша сильно изменился в последнее время, дёрганный стал, неразговорчивый и смотрит иногда так отчуждённо… Не понимает, что у матери болит сердце. Неужели влюбился? На этот вопрос ответила себе сразу: «Скорее всего, да. Тогда почему молчит? Почему не приводит её в дом? Знает, что не приму?»