Белым по черному

Под Флоренцией(«Далеких гор осенние вершины…»)

Далеких гор осенние вершины
Встречают утро синих Аппенин,
И облаков жемчужные лавины
Окрасил рдяно утренний рубин.

И зелень мутную осенний сизый иней
Покрыл застывшим тусклым серебром,
И день клубится призрачный и синий,
И пахнет холод сладко и остро.

Спит осень, утомленная менада,
На склоне гор, где мерзнет бузина,
Где тянется вдоль утреннего сада
Простая флорентийская стена.

«На рассвете гудела сирена…»

На рассвете гудела сирена
Сбор для рыбачьих шхун,
И ложилась белая пена
Меж камнями в ласковый шум.

Зацветал мутно-белой улыбкой
Отуманенный край небес.
Туман пеленою зыбкой
Окутал мачтовый лес.

Паруса бессильно понурив,
От блаженно рассветной земли
В темноту еще спящей бури
Плыли кренясь корабли.

Ночь в Венеции(«Тревожат волны лунные лагуны…»)

Тревожат волны лунные лагуны,
В слепые окна бьет голубизна.
Играя парусом уснувшей шхуны,
Остаток ночи жадно пьет весна.

Угадывая будущего гунна
И метя перекрестки и мосты,
Срываясь вниз из-за перил чугунных,
Скрывался ветер вдаль из темноты.

И облаков седеющие руна
Развеиваются на высотах,
И плавятся разбившиеся луны
На черных неустойчивых волнах.

И, слыша ветра рвущиеся струны,
Глушит ночной прохожий звонкий шаг,
Не видя над собою рог Фортуны,
С карниза счастье сыплющей во мрак.
На воды замутившейся лагуны
Предутренняя льнет голубизна.
Стучат в порту разбуженные шхуны,
Встает морская сонная весна.

Рождение музыки(«Умела петь, но птицы засмеяли…»)

Умела петь, но птицы засмеяли
Нечистый мой и непрозрачный звук.
Они, кружась, над озером летали,
Наведывались на далекий луг.

Обида горькая, и не до смеха было.
В досаде я спустилась к берегам,
Тростинку тонкую склонившися сломила,
Задумалась, и поднесла к губам.

Так звуки новые негаданно родились.
В восторге я не уставала петь,
И птицы прилетевшие дивились,
Уже не смея ближе подлететь.

Скульптура(«С прекрасным упреком навстречу взлетели ресницы…»)

С прекрасным упреком навстречу взлетели ресницы
И, дрогнув, в молчанье упали с печалью сиротства.
Приснится виденьем, но даже резец ясновидца
Не смог бы его завещать восхищенью потомства.

И с детской обидой: — Моя улетела голубка! —
Ломая, сжимает свои опустевшие руки.
— Голубка моя улетела! — И сестры — Уступка
И Горечь — склонясь, обнимают покорные плечи подруги.

ИТАЛЬЯНСКИЕ СОНЕТЫ

I. Посвящение