Бэн

Г. Кенфильд (Дороти Кэнфилд Фишер) Бэн

Для детей среднего возраста

Рисунки С. Шор

Его звали Бэн. Это очень хорошее имя для пастушеской собаки: оно такое короткое, звучное и так хорошо разносится по степи. Мать Бэна была шотландская овчарка самой чистой крови, а отец его был волкодав. От матери он унаследовал верность, привязанность и ум, от отца — широкую косматую грудь, сильные ноги, быстроту, мужество, рост и сильные челюсти с такими крепкими зубами, которые не сулили добра тому, на кого он рассердится.

Он был черной шерсти с белой грудью. Над каждым глазом у него было по круглому желтому пятну. Хвост у Бэна был пушистый, и шерсть немного курчавилась; а голос у него был сильный, звонкий, как колокольчик.

Детство Бэна ничем не отличалось от детства других пастушеских собак. Пастухи, уходя в степь со своими стадами, подходили поглядеть на щенка, брали его на руки, смотрели ему в глаза, и каждый не прочь был взять его к себе. Однажды, когда Алек Мосс, — один из пастухов, рослый, молодой горец, — отнес Бэна, положил его к матери и повернулся, чтобы уйти, Бэн с визгом выкарабкался и поплелся за молодым пастухом, смешно переваливаясь на своих кривых лапках.

— Смотрите-ка, эй! — сказал Мосс остальным, — он не хочет, чтобы я уходил от него. Ну, это будет моя собака, тут и толковать нечего.

Оба они с первого взгляда полюбили друг друга.

Это было в Америке, в штате Техас.

Место, где находилось пастбище, было холмистое, безлесное; весной оно было покрыто зеленой, а зимою — бурой засохшей травою; на самой вершине холма стояла хижина, а рядом с ней большой, хорошо защищенный от волков, загон для овец; внутри загона был устроен склад хлопчатного семени. В холодные зимние месяцы овец кормили этим семенем. Около хижины протекал ручей.

В одинокой хижине жил Мосс и еще один человек, который стряпал ему обед и кормил овец утром и вечером. В одном конце хижины помещалась печь, а на другом — большой камин; люди спали на полу под шерстяными одеялами. Бэн спал около камина.

Бэну было шесть недель, когда он в первый раз спугнул кролика и очень удивился, как быстро кролик убежал от него. Кролик показался ему огромным животным, но Бэн нисколько не испугался его. Однако ночью, когда Бэн лежал перед пылающим камином, а в ночной темноте раздавался протяжный вой, Бэн вздрагивал, сам не зная почему.

Мосс очень рано начал брать его с собою в степь пасти овец, так что они весь день проводили вместе. Хорошее это было время! Каждый день светило яркое, горячее солнце; воздух был чист и мягок… Жаворонки звенели над головою.

Бэн нападал иногда на выводок перепелов — и, испуганные, они быстро взлетали на воздух. Бэн был всегда сыт; он катался по траве и скакал около своего хозяина, а когда устанет — садился на вершину холма, а оттуда смотрел по сторонам.

Бэн все больше и больше привязывался к овцам. Только с ними ему было хорошо; если какая-нибудь овца хоть немного отделялась от стада, Бэн бежал за нею, чтобы вернуть ее обратно; овец было несколько сот, но Бэн знал каждую из них.

Двух лет от роду Бэн уже стал известен своим умом. Кто-то из пастухов сказал, что Бэн очень умен и только-что не говорит.

— Нет, — сказал Мосс, — мы с ним отлично разговариваем. Он говорит глазами, ушами, хвостом, а иногда и ртом.

Пастухи засмеялись, но Мосс говорил правду.

Когда Мосс и Бэн стерегли на пастбище овец, они вели длинные разговоры. Мосс садился, прислонясь спиной к камню; Бэн клал ему голову на колени.

— Ну, что, все в порядке сегодня? — спрашивал Мосс.

— Да! — как бы отвечал Бэн. — Все как нельзя лучше.

— Сегодня погода хорошая и овцам отлично. — Бэн вилял хвостом в знак согласия. — А скоро нужно будет перевести их на новое пастбище.

— Тяв-тяв! — залаял Бэн и как бы хотел сказать: — Это хорошая мысль, ты прав.

— Смотри-ка, вон там бежит кролик. Не догнать ли тебе его?

Бэн равнодушно отворачивался и как бы хотел сказать:

— Нет, это мне все равно, я за ним не побегу.

— А знаешь, Бэн, внизу, у родника, я видел волчьи следы, — шопотом произносил Мосс.

Бэн настораживался, хвост у него выпрямлялся, как железный прут, и он грозно рычал. Он как бы хотел сказать:

— Я знаю волков. Я слышу их по ночам. Я боялся их, когда был щенком, но теперь я вырос. Волки замышляют что-то злое на наших овец, но если они придут сюда, я с ними посчитаюсь.

— Молодчина, Бэн! Ты не боишься волков…

На такую похвалу Бэн отвечал веселыми прыжками, коротким лаем и бешеной скачкой вокруг Мосса.

В это лето Бэн научился отворять и запирать ворота, поднимая носом стальную щеколду и снова задвигая ее своими зубами.

Он умел ходить на задних лапах и танцевать, считать до десяти коротким и отрывистым лаем, падать навзничь и притворяться мертвым. Как и все почти большие собаки, Бэн относился к этим фокусам с некоторым презрением, но исполнял их, чтобы доставить удовольствие своему хозяину, которому они никогда не надоедали.