Бен-Гур

Балтазар смолк, простерев перед собой руку с указующим в сторону Иудеи перстом. Всем его слушателям, даже слугам, передалась его страсть; они словно бы ощутили в шатре чье-то царственное присутствие. И это ощущение не исчезло сразу: сидевшие за столом еще какое-то время хранили молчание, обдумывая сказанное. Тишину в шатре нарушил Бен-Гур.

– Я понимаю, добрый Балтазар, – сказал он, – что ты был высоко и необычно отмечен свыше. И также я понимаю, что ты в высшей степени мудрый человек. У меня не хватает слов, чтобы выразить мою благодарность за все то, что ты мне поведал. Я получил весть о больших грядущих событиях и позаимствовал часть вашей веры. Но я молю тебя закончить свое повествование, рассказав нам о миссии Того, Кого ты ждешь и Кого я с этого вечера тоже буду ждать, как подобает верующему сыну Иуды. Ты сказал, что Он должен стать Спасителем, но разве Он не станет еще и Царем Иудейским?

– Сын мой, – произнес Балтазар в своей обычной доброжелательной манере, – до сих пор миссия Его в руке Господней. Все, что я думаю о ней, лишь мои выводы из слов того Гласа, который был мне слышен в ответ на мои моления. Угодно ли тебе вновь услышать об этом?

– Ты же наш учитель.

– Причиной моего смятения, – невозмутимо начал Балтазар, – которое подвигло меня стать проповедником в Александрии и в селениях на Ниле, побудило погрузиться в отшельничество, где меня и нашел Святой Дух, – причиной этого было падение людских нравов, происшедшее, как я считал, от утраты общения с Богом. Я скорбел скорбями ближних моих – не только равных мне, но всех моих ближних. Так низко пали они во тьму безверия, думалось мне, что Спасение для них недостижимо, если только сам Господь не возьмется за эту работу. И я молил Его прийти и сделать так, чтобы я мог узреть Его. «Труды твои не пропадут втуне. Спасение грядет, и ты узришь Спасителя» – такой был мне Глас, и, возликовав, я отправился в Иерусалим. Но кому же суждено Спасение? Всем людям мира. И каким образом обрести его? Крепи свою веру, сын мой! Я знаю, люди говорят, что счастья не обрести до тех пор, когда Рим не будет низвергнут со своих холмов. Говоря другими словами, беды нашего времени происходят не от неведения людьми Бога, как я считал, но от дурного управления. Надо ли говорить, что людское управление никогда не свершалось во имя религии. Много ли царей из тех, о которых ты слышал, были лучше своих подданных? О нет, нет! Спасение не может осуществиться ради политических целей – ради того, чтобы свергнуть правителей и власти предержащие и занять их места, а потом владеть и править. Если бы это было единственным смыслом Спасения, мудрость Господня пресекла бы его. Говорю вам, пусть даже это будет разговор слепого со слепыми, что Тот, Который грядет, должен будет стать Спасителем душ; а само же Спасение знаменует то, что Господь сам появился на земле.

Разочарование охватило Бен-Гура – голова его поникла; но, даже не будучи убежден, он в это мгновение не имел сил оспорить мнение египтянина.

– Клянусь великолепием Господним! – порывисто воскликнул Илдерим. – Суд Божий покончит со всеми обычаями. Пути мира предначертаны и не могут быть изменены. В каждом сообществе людей должен быть предводитель, облеченный властью, иначе ничто не может быть свершено.

Балтазар отнесся к этой вспышке собеседника вполне серьезно.

– Твоя мудрость, почтенный шейх, есть мудрость от мира сего; но ты забываешь, что именно от мира сего мы и должны быть спасены. Человек есть предмет честолюбивых замыслов царей; душа же человека есть предмет вожделения Господа.

Илдерим, не имея что возразить на это, лишь задумчиво покачал головой, явно не желая поверить в сказанное. Бен-Гур нашел аргумент в его пользу.

– Отче – с твоего позволения я хотел бы так называть тебя, – спросил он, – о ком вы должны были вопрошать у врат Иерусалима?

Шейх послал Бен-Гуру благодарный взгляд.

– Я должен был вопрошать людей, – спокойно ответил Балтазар, – «Где Тот, Кто рожден Царем Иудейским?»

– И вы видели Его в пещере под Вифлеемом?

– Мы узрели Его, и поклонились Ему, и принесли Ему наши дары – Мелхиор – золото, Гаспар – ладан, а я – мирру.

– Когда ты говоришь о фактах, отче, слышать тебя все равно что верить, – почтительно произнес Бен-Гур, – но, когда ты произносишь свои суждения, я не могу понять, какого рода царем ты хочешь представить Младенца – я не могу отделить правителя от его власти и долга.