Бен-Гур

После этих слов назаретянин поспешил вернуться к Марии и бетдагониту. Чуть спустя последний собрал все свое семейство. Его жена смотрелась настоящей матерью семейства, дочери походили на мать, какой она была в юности; и, когда вся компания приблизилась к двери, привратник сразу понял, что эти скромные люди будут рады любому приюту.

– Вот та, о ком я говорил, – сказал назаретянин, – а это – наши друзья.

Молодая женщина подняла свой плат.

– Голубые глаза и волосы цвета золота, – прошептал привратник, глядя только на нее. – Именно так выглядел и наш царь, когда пел песнь перед Самуилом.

С этими словами он взял поводок ослика из руки Иосифа и приветствовал Марию:

– Мир тебе, о дщерь Давидова!

Затем обратился ко всем остальным:

– Мир всем вам!

И затем к Иосифу:

– Рабби, пойдем за мной!

Вся компания двинулась по широкому проходу, вымощенному камнем, и оказалась во внутреннем дворике караван-сарая. Для чужака зрелище представило бы интерес; но уроженцы этих мест обратили внимание только на то, что во дворе не было ни лоскута свободного места. По тропинке, оставшейся свободной от тюков товаров, и потом по такому же проходу, что и от входа, они прошли в загон, примыкавший к дому, и миновали верблюдов, лошадей и ослов, жевавших жвачку и дремавших, сбившись в кучи; за ними присматривали сторожа, люди разных рас. Кто-то дремал, другие провожали пришельцев взглядами. Переполненный двор караван-сарая уходил вниз, и путники медленно спускались по нему, поскольку везущие женщин животные имели свое представление о темпе движения. Наконец они ступили на тропинку, ведущую к серому известняковому обрыву, возвышавшемуся к западу от караван-сарая.

– Мы идем к пещере, – лаконично заметил Иосиф.

Их проводник замедлил шаг и дождался, когда Мария поравнялась с ним.

– Пещера, к которой мы направляемся, – обратился он к ней, – стала прибежищем для твоего предка Давида. В ней он некогда дал приют своему народу, созвав его с полей в низине и от источника в долине; позже, когда он уже был царем, то посетил свой старый дом, чтобы отдохнуть здесь и поправить здоровье, приведя с собой большой караван. Ясли остались тут с тех самых пор. Лучше провести ночь на том самом полу, где ночевал и он, чем во дворе или на обочине дороги. А вот и дом у входа в пещеру!

Слова привратника не следовало воспринимать как извинения за предоставляемый кров. Собственно, в извинениях не было необходимости. Место это было самое лучшее из имеющихся. Путники были людьми непритязательными, готовыми удовольствоваться самыми скромными условиями. Более того, для уроженцев Иудеи не было ничего необычного в жилище, устроенном в пещере, – с этим они повседневно сталкивались в быту и слышали каждую субботу в синагогах. Сколько событий священной истории иудеев произошло в пещерах! Кроме того, наши путешественники были иудеями из Вифлеема, для которых это было еще более привычно; здешняя местность изобиловала большими и малыми пещерами, многие из которых были обжиты с незапамятных времен. Ничуть не волновало их и то, что пещера, в которой им предстояло провести ночь, когда-то служила стойлом. Они были потомками народа скотоводов, деливших со своими стадами кров и странствия. Это было в обычае со дней Авраама; шатер бедуина равно служил кровом и его лошадям, и его детям. Так что они с готовностью следовали за своим проводником и, увидев дом, испытали только любопытство. Все, что имело отношение к истории Давида, было интересно и им.

Строение, низкое и узкое, совершенно лишенное окон, лишь немного выступало из скалы, примыкавшей к его задней стене. На ничем не украшенном фасаде выделялась лишь дверь, поворачивавшаяся на огромных петлях, обмазанная толстым слоем охряного цвета глины. Когда проводник отбросил деревянный шкворень запора, мужчины помогли женщинам спуститься с сидений на землю. Откинув полотнище двери в сторону, проводник широким жестом пригласил всех внутрь:

– Заходите!

Войдя, путники в недоумении оглянулись. Им сразу же стало понятно, что строение лишь прикрывало собой вход в естественную пещеру или грот, футов сорока в глубину, девяти или десяти в высоту и двенадцати – пятнадцати – в ширину. Сквозь открытую дверь свет падал на голый пол, освещая снопы пшеницы, охапки сена, глиняную посуду и домашнюю утварь в центре помещения. Вдоль стен пещеры тянулись ясли для овец, сложенные из камня. Ни стойл, ни каких-либо других перегородок в пещере не было. Пыльный пол был устлан соломой, заполнявшей все трещины и неровности, со свода спускалась обильно покрытая пылью паутина, напоминая грязные холстины. В остальном здесь было сравнительно чисто и столь же комфортабельно, как и в спальных закутках караван-сарая. По всей видимости, по образу и подобию этой пещеры и был впоследствии оборудован караван-сарай.

– Располагайтесь! – предложил провожатый. – Сено на полу припасено как раз для путников, берите сколько вам надо.

Затем он обратился к Марии:

– Тебе будет здесь удобно?

– Это место священно для меня, – ответила она.

– Тогда я вас оставляю. Мир вам всем!