Бен Гурион

«С большой неохотой должен сказать, что построение этих обвинений до боли напоминает чистки… Я не отрицаю, что совершал ошибки, которые подтвердят, что в этом городе я повешен на каждом уличном фонаре, но мы находимся перед массой ложных обвинений, которые превращаются в политическое убийство… Я буду продолжать действовать так же, как и раньше. От своей линии я не отклонюсь, поскольку считаю ее правильной. Я буду «коллегиален». Как бы я ни поступал — встречался с людьми один или в сопровождении кого-нибудь, в большинстве случаев это должно быть оставлено на мое усмотрение. Однако, говоря откровенно, я вижу здесь отчаянную попытку выдвинуть необоснованные обвинения с тем, чтобы со всем почтением (а Брут, как известно, был очень порядочным человеком) засвидетельствовать обдуманное политическое убийство. Будущий труп может не волноваться.

Я не знал, что еще один член Исполнительного комитета регулярно направлялся в Англию только для того, чтобы убедиться, что я не совершил ошибки. Бен-Гурион… беспокоится. Это его обычное состояние. Я представил отчет [о состоявшемся в Лондоне совещании]. Либо отчет принят, либо я лгу, либо я не способен сделать его правильно. На следующей неделе я приглашен к секретарю Государственного Казначейства Генри Моргентау. Должен ли я взять с собой Липского или Бен-Гуриона? Я отвергаю все оскорбительные высказывания тех, кто описывает меня как фюрера. Я не фюрер, я всего лишь бедный грешник».

Вейсгал рассказывает, что по щекам Хаима Гринберга, руководителя американских сионистов-социалистов, текли слезы, когда он, выходя из зала заседаний, сказал: «Я никогда не думал, что доживу до дня, когда лидер палестинской социалистической партии скажет такие чудовищные слова». Действительно, нападки Бен-Гуриона были очень язвительны и резки, но защита Вейцмана была настолько едкой, что Вайс, ярый почитатель председателя, потребовал, чтобы выражение «политическое убийство» было изъято из протокола. После мучительной для всех конфронтации он вернулся к своим обязанностям и отправил Вейцману письмо с просьбой немедленно написать Бен-Гуриону и взять обратно слова «против истины» и «галлюцинации», которые он бросил в лицо противнику. Вейцман этого не сделал.

Резкость ответного удара Вейцмана и его инсинуации вызвали некоторое возмущение, но председатель Исполнительного комитета «Еврейского агентства» не чувствовал себя проигравшим. Большинство участников выразили согласие с Вейцманом и отвергли утверждения Бен-Гуриона, который после совещания долго сидел молча, тогда как Вейцман продолжал осыпать его бранью, которую вскоре подхватили его сторонники.