Читаем Бен Гурион полностью

Впервые «Поалей-Цион» поставил перед собой конкретную задачу: создание еврейского государства. Это стало началом революции. Долгие годы политическое движение Давида Грина оставалось в меньшинстве, ему никак не удавалось заставить считать иврит официальным языком политических дискуссий и партийных публикаций. Возможно, именно этот факт и стал причиной пассивности Грина. Несмотря на то, что он является членом Центрального комитета и по поручению партии проводит начало 1907 года в Яффе, работа в аппарате его не привлекает. Он предпочитает возделывать землю.

Зима 1906–1907 года выдалась суровой. Десятки лет Палестина не знала такой стужи. Начало зимы Грин провел в Яффе, затем вернулся в Петах-Тикву. У него нет теплой одежды, сапоги, которые ему переслал отец, малы, но он работает на сборе апельсинов, считая этот труд невероятно легким. Весной он отправляется в Кфар-Цабу, новое поселение в двух часах ходьбы от Петах-Тиквы, а через несколько недель оказывается в Ришон-ле-Ционе, где работает в винных погребах. В длинном фартуке и закатанных до колен брюках он давит виноград. Однажды он вызвал на соревнование другого рабочего и победил, три дня и три ночи без передышки давя виноград. После такого подвига он несколько лет не притрагивался к вину.

В Ришон-ле-Ционе Давид пробыл недолго. Побыв какое-то время в соседнем поселении Реховот, он подумывает, не купить ли здесь землю, стать настоящим фермером и вызвать семью из Польши. Но нет, не для него такая жизнь, не затем он приехал в Палестину. Лучше найти что-нибудь другое, более соответствующее его идеалу «возвращения на землю». И снова его друг Земах найдет в себе смелость взять инициативу на себя и указать Давиду верный путь. Через несколько недель после приезда в Палестину Шломо уехал в Галилею и Давид написал отцу:

«В Галилее все совсем иначе. Молоко, масло, сыр — в изобилии. Нет поденных работ. Напротив, сельскохозяйственных рабочих нанимают на весь год, они на полном обеспечении и вдобавок получают ежемесячное жалование. Да и работа другая. В общем, речь идет о работе в поле».

Однако настоящее различие между Иудеей и Галилеей заключается совсем не в этом. Галилея входит в приграничную зону, где нет ни порта, как Яффа, ни созданных «бароном» поселений, ни хамовитых хозяев, ни униженных еврейских рабочих, ни других признаков полной бед жизни диаспоры. Там множество деревень, в которых живут враждебно настроенные арабские племена. В редких еврейских поселениях насчитывается лишь несколько дюжин фермеров и меньше сорока сельскохозяйственных рабочих-евреев. Это было идеальное место для осуществления замыслов Давида. Здесь можно было забыть обо всех социальных структурах, созданных турецкими завоевателями, бароном Ротшильдом или русскими иммигрантами, и приступить к настоящим действиям, создавая новые поселения в этой отрезанной от мира провинции.

Так, год спустя после приезда в Палестину Давид открывает новую страницу своей жизни и едет в Галилею. Покинуть Иудею его вынуждают причины гораздо более серьезные, чем вопросы идеологии, однако даже сегодня, через восемьдесят лет после этого события, невозможно определить подлинное влияние незначительного эпизода из его личной жизни, известного лишь узкому кругу лиц. Речь идет о Рахиль Нелкин.

Слава о решительном характере и непривычном рвении плоньских иммигрантов шла по всей Иудее. Но Рахиль составляет исключение. Этой хрупкой чувствительной девушке стыдно, что после того как ее уволили из оранжереи в Петах-Тикве, она не может найти работу; она глубоко переживает от сознания того, что друзья, знающие ее по Плоньску, обвиняют ее в подрыве их репутации. Но больше всего ее ранит другое. Когда в порыве негодования соотечественники открыто выразили Рахиль свое возмущение, Давид не заступился за нее, не встал на ее защиту, а демонстративно принял сторону ее противников.

Вероятно, именно эта позиция Давида и лежит в основе их разрыва. Несмотря на свою любовь к Рахиль, Давид осуждает ее как несправившуюся с главной, на его взгляд, задачей — победой труда на земле Израилевой.

Очевидно, любовь и идеология воспринимаются им как нечто взаимоисключающее. О браке нет и речи, хотя чувства, которые он испытывает к Рахиль, день ото дня становятся все глубже. Много лет спустя, отвечая на вопрос, почему же они не поженились, она, поколебавшись, ответит: «Давид интересовался общественной жизнью больше, чем личной». На этот же вопрос он ответит так:

Перейти на страницу:

Все книги серии След в истории

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

Генрих Френкель , Е. Брамштедте , Р. Манвелл

Биографии и Мемуары / История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мария-Антуанетта
Мария-Антуанетта

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

Эвелин Левер

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Ледокол «Ермак»
Ледокол «Ермак»

Эта книга рассказывает об истории первого в мире ледокола, способного форсировать тяжёлые льды. Знаменитое судно прожило невероятно долгий век – 65 лет. «Ермак» был построен ещё в конце XIX века, много раз бывал в высоких широтах, участвовал в ледовом походе Балтийского флота в 1918 г., в работах по эвакуации станции «Северный полюс-1» (1938 г.), в проводке судов через льды на Балтике (1941–45 гг.).Первая часть книги – произведение знаменитого русского полярного исследователя и военачальника вице-адмирала С. О. Макарова (1848–1904) о плавании на Землю Франца-Иосифа и Новую Землю.Остальные части книги написаны современными специалистами – исследователями истории российского мореплавания. Авторы книги уделяют внимание не только наиболее ярким моментам истории корабля, но стараются осветить и малоизвестные страницы биографии «Ермака». Например, одна из глав книги посвящена незаслуженно забытому последнему капитану судна Вячеславу Владимировичу Смирнову.

Никита Анатольевич Кузнецов , Светлана Вячеславовна Долгова , Степан Осипович Макаров

Приключения / Биографии и Мемуары / История / Путешествия и география / Образование и наука