Бен Гурион

Никто не решается сообщить Старику о трагедии, случившейся с Арговым, — он еще не оправился от ран и шока, вызванного покушением. Несколько дней сотрудники скрывают от него печальное известие, и даже газеты хранят молчание. Впервые в истории израильской прессы ежедневные газеты издают в единственном экземпляре специальный выпуск без упоминания о смерти Аргова — для премьер-министра. Дальше скрывать нельзя, и 5 ноября Шимон Перес, Тэдди Коллек и Моше Даян приходят в больничную палату, где Даян сообщает о случившемся Бен-Гуриону. Старик потрясен. Ни говоря ни слова, с большим трудом он поворачивается на постели спиной к посетителям. Все молчат. И вдруг в палате раздается странный тихий душераздирающий звук: Бен-Гурион плачет.

Может быть, эти трагические события, последовавшие друг за другом с интервалом в несколько дней, заставили его осознать недолговечность человеческой жизни. Может быть, для него просто настало время готовить преемника, омолаживая кадры в партии и правительстве. Как бы то ни было, в день, когда он узнает о самоубийстве Аргова, он просит Даяна как можно дольше оставаться на посту начальника генерального штаба. Но Даян отказывается и предпочитает заняться политикой, предоставив, таким образом, молодому поколению Рабочей партии Израиля найти недостающего им динамичного лидера. Через три недели отставка Даяна состоялась, и в марте 1958 года Старик вызывает к себе руководителей «молодежи» Рабочей партии Израиля, «чтобы уточнить их роль в государстве».

«На следующей конференции Рабочей партии Израиля я намерен поговорить о необходимости выдвижения нового поколения в руководящие органы власти… Есть поколение, родившееся здесь еще до создания государства Израиль, и есть другое — выросшее в государстве. Это те, кому в момент основания Израиля было десять лет. Это люди будущего. Они много сделали; они участвовали в войне за независимость и Синайской кампании; они доказали, чего стоят. Им надо доверить руководство страной и партийным движением — пока вместе со стариками, но они долго не протянут. Эти перемены неизбежно вызовут возражения в партии, но их надо будет преодолеть».

Говоря о «возражениях», он оказывается значительно ближе к истине, чем ему бы хотелось. Его встреча с «молодыми» служит сигналом к войне за преемственность, которая будет бушевать долгие годы и послужит политическим фоном делу Лавона. Его заявление доказывает, что он не только поддержал атаку молодых на руководство партией и государством, но и побудил их к этому. Кроме того, его слова подтвердили, что подозрения старой гвардии вполне обоснованны: он окончательно решил постепенно заменять их молодыми, чтобы влить свежую струю в руководство страной.

Бен-Гурион прекрасно представляет, как все будет происходить. В правительство, которое он сформирует после выборов, войдут трое относительно молодых — Абба Эбан, Моше Даян и Игаэль Ядин (он оставляет Переса на посту помощника министра обороны). Он излагает свой план Даяну, но бывший командующий армией уклоняется от этого предложения и утверждает, что не хочет стать депутатом Кнессета. Старик не слушает его возражений и решает назначить Даяна министром сельского хозяйства. Эбану придется оставить свой пост посла в США, на котором он пробыл очень долго, и в середине 1959 года вернуться в Израиль. К этому времени он уже был назначен председателем Института Вейцмана по науке, но Старик этого еще не знает и убеждает его выставить свою кандидатуру на выборах и согласиться на должность министра без портфеля. Однако Ядин проявляет неуступчивость и выдвигает два основных возражения. Во-первых, он хочет закрепить свое положение в университетской среде, во-вторых, ему будет трудно смириться с партийной дисциплиной.

Но старик так настаивает, что, в конце концов, Ядин спрашивает, какое министерство ему собираются предложить, и в ответ слышит обидное: «Ему предлагают войти в правительство не экспертом, а государственным деятелем. Следовательно, важно не то, какое министерство ему будет поручено, а его работа в правительстве». Стремясь заполучить Ядина в состав кабинета, Старик дойдет до того, что согласится примириться с тем, что он не является членом партии. Несмотря на это, Ядин остается непоколебим. Его отказ глубоко огорчает Старика, который в 1964 году напишет ему: «Я считал (и считаю), что человеком, достойным занять пост премьер-министра, является Игаэль Ядин».