Бен и Руби. Сказка о друге

  Жизнь маленького Бена очень изменилась за последнее время. Еще месяц назад у него имелись в наличии всевозможные приятности и неприятности присущие всем маленьким детям. А именно: личная комната с любимыми игрушками, живой черепахой и набором юного подрывника, мама, хоть и не особо заботливая, но за то внешне потакающая мелким капризам, друзья, в количестве трех штук – милая Моника, остряк Гаспар и весельчак Оскар, и еще много других материальных, и не материальных вещей. Но сейчас, после того, как они с папой переехали в захолустный городок, после развода родителей, раздела имущества в пользу меркантильной мамаши, жизнь казалась ему… соленой, весьма соленой.

   В доме, где гуляли сквозняки, где не было ни единой игрушки, а детская комната, гостиная, родительская и кухня были соединены воедино, Бену было очень неуютно и одиноко. Тоскуя по маме, он подолгу плакал на своей твердой кроватке, и был безутешен, несмотря на все невыразительные старания своего папы. За считанные недели из некогда веселого, проказливого сорванца он превратился в молчаливого, задумчивого, не по годам строгого, опрятного мальчика.

  Сегодня с утра за обеденным столом у него произошел разговор с отцом. Папа его был человек ветреный, рассеянный и мягкохарактерный. После того, как его жизнь развалилась как карточный домик, ему легче было жить в своем иллюзорном, невозмутимом мире. По обыкновению, он сидел за столом в кресле-качалке, отгородившись от внешнего мира утренней газетой и покуривая трубку. Бен никогда не понимал, почему газета эта «утренняя»,– если папа с ней завтракал, обедал, ужинал и еще наверняка засыпал, но «на то они и взрослые, – думал Бен – что бы делать то, что захотят».

– Пап – вяло обратился Бен, подперев одной рукой голову, другой же занимаясь в своей тарелке охотой на увертливую вермишель, почему-то, ложкой, – а ты меня любишь?

  Вопрос был явно не дослышан, возможно, газета была особая – звуконепроницаемая, так как после непродолжительной паузы, нужной для того, что бы потянуть воздух через трубку и выпустить три идеально круглых дымных колечка, поступило задумчиво-рассеянное: «весьма возможно…».

  Ответ поставил Бена в тупик своей неопределенностью. Получалось, что , весьма возможно папа его любит, а возможно, с вероятностью в это загадочное «весьма» – и нет. Бен посчитал своим долгом рассеять всякую неопределенность со своей стороны: