Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Дизраэли утверждал, что если осуществить три мероприятия, то они в комплексе со здравомыслящей политикой Франции приведут к восстановлению «истинного и сердечного союза между двумя странами». Во-первых, в английском парламенте, который привык заниматься внутриполитическими проблемами, должен выступить «влиятельный депутат, к которому прислушивается палата общин» и привлечь внимание к англо-французским отношениям. Ясное и убедительное заявление заставит людей задуматься, и в результате создастся возможность, при которой «большая часть оппозиции отвергнет недавнюю политику лорда Пальмерстона». Во-вторых, до обсуждения этого вопроса в парламенте должна быть организована новая влиятельная оппозиционная партия, которая «могла бы осуществлять непреодолимый контроль над поведением премьер-министра». Далее показывается, что такая партия уже в действительности существует — это «Молодая Англия» во главе с Дизраэли. Затем содержится туманное, хотя и многозначительное замечание: «Было бы правильно утверждать, что руководство парламентской партией в Англии повлечет за собой дополнительные расходы в очень больших размерах». Что это было — намек? Если да, то результат его неясен. В-третьих, рекомендовалось тщательно организовать выступления прессы в Англии «в поддержку союза между Англией и Францией».

Пресса обладает огромной властью, и если ее умело направлять, то она может оказать важное влияние на решение вопросов огромного значения. Дизраэли предлагал составить план манипулирования английской прессой в нужном направлении и готов был взять на себя реализацию такого плана. Во всяком случае он мог бы осуществлять «общее наблюдение, такое, как сейчас проводит лорд Пальмерстон за антифранцузской прессой».

Излагаемый Дизраэли план был грандиозным, и его автор допускал, что король может счесть его химерой. Поэтому в заключение в меморандуме говорилось: «Планы эти, возможно, могут показаться слишком огромными, но это не фантазия. Наоборот, эти планы в своем существе реалистичны». Король Франции отнесся к замыслам Дизраэли благожелательно. Хотя он не мог не понимать, что ни правительство, ни даже отдельный английский министр не давали Дизраэли никаких полномочий или советов на этот счет. Это была сугубо личная инициатива, и вряд ли она могла понравиться правительству. «А между тем, — замечает Ричард Фарбер, — „великий человек“, который действительно водил дружбу с Луи-Филиппом, безмерно наслаждался бурным чувством обладания международной властью, не связанной ни с какой ответственностью». Он помышлял о создании большой партии, которая будет диктовать Пилю его внешнюю политику, полезную для англо-французских отношений.

Последствия «внешней политики на высшем уровне», которой Дизраэли занимался в Париже, сказались на его поведении в палате общин, когда он возвратился в Лондон. Он настаивал в своих выступлениях, чтобы правительство заключило с Францией торговый договор, с особым усердием атаковал действия Пальмерстона в сфере внешней политики и убеждал Пиля и Абердина проводить в отношении Франции более благожелательную политику.

1 марта 1843 г. Дизраэли выступил с речью в переполненной палате общин. Это выступление особенно интересно сопоставить с действиями Дизраэли четверть века спустя. Речь шла о катастрофе, постигшей Англию в первой англо-афганской войне. «До того как начались несчастья, — говорил Дизраэли, — мы имели очень хорошую границу. Но, предполагая, как нам казалось, движение со стороны России, мы произвели вторжение в Афганистан и тем навлекли на себя несчастье». Россия, он допускал, «угрожала, но только своим географическим положением. Ее политика не была агрессивной. Истинным агрессором был наш недавний министр иностранных дел. Это он посылал секретных агентов к берегам Черного моря, чтобы плести интриги против России, которая, естественно, реагировала посылкой таких же агентов в Центральную Азию».

Друзьям Дизраэли в Париже речь понравилась: они терпеть не могли Пальмерстона. Политика, как и люди, крайне изменчива. Пройдет три десятилетия, Дизраэли развяжет вторую англо-афганскую войну, и оппозиция будет подробно цитировать ему его речь от 1 марта 1843 г.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ РОМАНЫ

«Молодая Англия» была популярна в Англии и в некоторой степени за рубежом. Это объяснялось ее большой активностью в палате общин, а также тем, что она состояла не просто из знатных людей, но из достаточно ярких литераторов и политических деятелей. Пресса, падкая на сенсацию, много писала о молодых, выделявшихся из основной массы парламентариев своими взглядами и поведением.