Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Вот здесь и понадобился Паулесу его молодой партнер. Действия правительства влияли на настроение публики и подрывали ее доверие к латиноамериканским спекулянтам. Это означало крупные убытки для Паулеса. Ему крайне важно было поддержать в общественном мнении уверенность в надежности и устойчивости финансового бума, ориентирующегося на Южную Америку. С этой целью он написал и издал брошюру, но ее никто не стал читать. Хороший финансист далеко не всегда может быть хорошим литератором. Каждому свое.

Финансист поручил Дизраэли написать вначале одну, а затем, когда затея оказалась удачной, еще две брошюры. Первая брошюра увидела свет в начале марта 1825 г., вскоре за ней вышли в свет еще две. Все они содержали подробную аргументацию относительно устойчивости предприятий горнодобывающей промышленности в Центральной и Южной Америке, действующих на базе английских капиталов. Это были первые опубликованные литературные произведения, принадлежавшие перу Дизраэли. Издал их Мэррей, но анонимно, без указания фамилии автора. В целом этот литературный опыт оказался удачным. Он несомненно укрепил уверенность Бенджамина в своих литературных способностях. Оказались верными и расчеты Паулеса: его молодой друг оправдал ожидания как литератор, весьма пригодились и его связи с Мэрреем.

Внимательное чтение трех «специализированных», посвященных бизнесу в заграничной горнодобывающей промышленности брошюр представляет для биографа Дизраэли большой интерес. Эти своеобразные литературные произведения дают ценные сведения об убеждениях автора, в дальнейшем развитых и нашедших воплощение в его как литературной, так и политической деятельности. Там многое важное содержалось в зародыше. Они были выдержаны в строгом духе демонстративной беспристрастности и содержали обращение к благородным принципам свободы и соблюдения национальных интересов. В действительности же это была ловкая маскировка сути дела. Бенджамина совершенно не интересовали чья-то свобода и национальные интересы. Ему нужно было создать благоприятные условия для спекуляций, на которых он рассчитывал основательно подзаработать. И прав Блэйк, утверждающий, что три брошюры Дизраэли «в действительности представляли собой тщательно разработанную дутую рекламу южноамериканских горнодобывающих компаний вообще и тех, в которых участвовали Дж. и А. Паулесы, в особенности».

Заканчивая один из этих памфлетов, Дизраэли анонимно утверждал, что придерживается точки зрения, которая «не испорчена эгоистической заинтересованностью» и не «определяется воздействием каких-либо партийных соображений». Затем следует высокопарное заявление, что, каков бы ни был результат предпринятой публикации, «автор будет испытывать удовлетворение и, быть может, чувство гордости в связи с тем, что во времена, когда невежество является услужливым рабом эгоистических интересов и когда от правды бегут те, кто должен был бы быть ее самым последовательным поборником, он предпринял хотя бы одну попытку выступить в поддержку благородных принципов и выдвинуть более мудрую политику».

В третьем, последнем памфлете Дизраэли выступил в защиту министра иностранных и внутренних дел Мексики, которому официально было предъявлено обвинение в том, что он находился на содержании горно-рудных компаний и действовал в их интересах. Дизраэли характеризовал этого министра как «чистого и реалистического патриота». Историки признали, что компании, в поддержку которых так рьяно выступал молодой Дизраэли, были «жульническими концернами».

Знал ли Дизраэли, что он делает, известно ли было ему, что он выступает в поддержку спекулянтов-жуликов? Безусловно, да. Но не будем слишком строгими к молодому человеку, неудержимо рвавшемуся к деньгам, к высокому положению. Вся ложь, обман, ханжество, лицемерие, словесная игра высокими, благородными принципами, весь использованный им демагогический арсенал были изобретены не им. Примененные им на заре своей литературной деятельности принципы и методы уже давно находились на вооружении английских буржуазных и многих иных деятелей. Дизраэли лишь быстро понял их, хорошо усвоил и неплохо применил. Впоследствии он будет придерживаться этих правил игры в своей литературной и политической деятельности, что весьма затрудняет и осложняет исследование его личности.

Итак, итоги финансовой авантюры, в которую пустился Бенджамин Дизраэли, когда он только-только достигал юридического совершеннолетия (в Англии это 21 год), были плачевны для дерзкого молодого человека. Он приобрел не желаемое состояние, а огромные долги, достигавшие нескольких тысяч фунтов стерлингов. Биографы гадают, было ли это результатом глупости или невезения? Но одно бесспорно: эти финансовые неприятности оказались очень тяжкими и терзали Дизраэли на протяжении большей части его дальнейшей жизни.