Бенджамин Франклин. Биография

В ходе самообразования Франклин читал эти очерки и делал короткие записи, откладывая их в сторону на несколько дней. Затем он пытался воссоздать очерк собственными словами, после чего сравнивал свое изложение с оригиналом. Иногда он смешивал все свои записи, заставляя себя искать наилучший вариант изложения, чтобы выстроить аргументацию.

Он перелагал содержание некоторых очерков в стихи, что помогало ему (как он думал) расширить словарный запас – ведь приходилось искать слова, имеющие схожее значение, но другую ритмику и звуки. Эти произведения через несколько дней также переписывал, но уже в прозаической форме, а затем сравнивал оба варианта, чтобы увидеть, где отклонился от оригинала. Найдя недостатки в своей версии, он правил ее. «Но иногда я с немалым удовольствием смаковал те редкие моменты, когда в некоторых незначительных деталях мне удавалось улучшить изложение или язык. Это позволяло думать о возможности со временем стать неплохим английским писателем, на что я очень надеялся»{38}.

Он стал не просто «неплохим», а самым известным писателем в колониальной Америке. Его собственный стиль, возросший на образцах Аддисона и Стила, – это веселая проза, изобилующая диалогами. Пусть ей не хватало поэтических прикрас, зато сильная ее сторона заключалась в прямоте.

Так родилась Сайленс Дугуд. Courant Джеймса Франклина, выстроенный по принципу «Зрителя», предлагал к прочтению дерзкие очерки, публиковавшиеся под псевдонимами. Типография привлекала молодых авторов, которым нравилось околачиваться поблизости и нахваливать прозу друг друга. Бенджамину хотелось присоединиться к этой компании, но он знал, что Джеймс уже тогда ревностно относился к начинаниям юного брата и вряд ли поощрил бы это. «Прислушиваясь к разговорам и похвальным отзывам, которые молодые люди получали благодаря газетам, я горел желанием испытать свои силы наравне с ними».

И вот однажды ночью Франклин, изменив почерк, написал некое сочинение и подсунул его под дверь типографии. Сотрудники Courant, собравшиеся на следующий день, похвалили анонимное произведение, а Франклин испытал «исключительное наслаждение», выслушав, как они принимают решение разместить его очерк на заглавной странице в следующий понедельник, 2 апреля 1722 года.

Вымышленный литературный персонаж Франклина стал триумфом воображения. Сайленс Дугуд была немного жеманной вдовой, жительницей сельской местности – образ, созданный бойким неженатым бостонским подростком, который ни одной ночи не провел за пределами города. Несмотря на неоднородное качество очерков, убедительность Франклина в роли женщины была невероятна: она отражала как его творческие способности, так и понимание женской психологии.

Уже с самого начала явственно звучали отголоски аддисоновских взглядов. В своем первом очерке, опубликованном в «Зрителе», Аддисон писал: «Я заметил, что редкий читатель станет внимательно читать книгу, не зная, чернокожий или белый человек написал ее, болел он холерой или нет, был женат или холост». Потому-то Франклин и начал свое произведение с введения от лица вымышленной рассказчицы: «Замечено, что нынче большинство людей не желают ни хвалить, ни ругать прочитанное, если только им не станет известно, хотя бы в некоторой степени, кто автор написанного, беден он или богат, стар или молод, ученый или простолюдин».

Очерки Сайленс Дугуд исторически значимы, так как это один из первых примеров американского юмора. Здесь преобладает ироничное смешение фольклорных рассказов и подробных наблюдений, которое было подхвачено такими авторами, как Марк Твен и Уилл Роджерс. Например, во втором своем сочинении Сайленс Дугуд рассказывает, как приходской священник решил на ней жениться: «Предприняв ряд безуспешных и бесплодных попыток по ухаживанию за более привлекательными особями нашего пола, он устал от бессмысленных волнительных походов и визитов и, к большой моей неожиданности, положил глаз на меня… Вряд ли есть другое время в жизни мужчины, когда он ведет себя глупее и нелепее, чем в момент ухаживаний».