Бенджамин Франклин. Биография

Франклин также вновь обратил внимание на Гольфстрим: на этот раз он поставил эксперимент, желая выяснить, является ли Гольфстрим глубоководным течением или подобен теплой реке, текущей вблизи поверхности океана. Для этого пустая бутылка, заткнутая пробкой, опускалась с помощью груза на глубину тридцати пяти морских саженей. Под давлением воды пробка выскакивала из горла, позволяя бутылке наполняться морской водой. Вода, взятая с глубины, была на шесть градусов холоднее поверхности океана. Подобные эксперименты с использованием небольших бочонков с двумя клапанами показали: вода вблизи дна даже на глубине всего восемнадцати морских саженей на двенадцать градусов холоднее воды на поверхности. Франклин составил карты и графики изменения температуры и предположил: «Термометр может оказаться полезным инструментом для мореплавателей», способным помочь капитанам использовать влияние Гольфстрима при плавании на восток и избегать влияния Гольфстрима при плавании на запад и таким образом сокращать время пересечения Атлантики на неделю или более[563].

Помимо этого, Франклин писал пояснительные записки, снабженные данными экспериментов, о том, как исправлять дымящие камины и правильно выкладывать печи. С высоты наших дней может показаться, что эти трактаты перегружены деталями, но не следует забывать, что они посвящались одной из самых серьезных проблем того времени — избавлению людей от копоти, покрывавшей жилища внутри и снаружи. Это был самый важный вклад Франклина в науку с момента экспериментов с электричеством в 1752 году. И, подобно более ранним исследованиям, новые, выполненные во время морского вояжа 1785 года, также показали его уникальную способность — характерную для изобретателя, возможно, гениального, — понимать важность единства научной теории, технического новшества, продуманных экспериментов и практической полезности[564].

В сентябре 1785 года Франклин вместе с двумя внуками высадился на филадельфийской пристани вблизи Маркет-стрит — спустя шестьдесят два года после того, как он семнадцатилетним беглецом впервые сошел на этот берег. «Нас радостно встретила толпа людей и проводила почти до дверей моего дома». Палили пушки, звонили колокола, Салли обняла отца, а по щекам Темпла потекли слезы. Франклин, долгое время переживавший из-за вреда, который могли нанести его репутации разного рода Ли и Адамсы, испытал чувство облегчения. «Теплый прием, устроенный согражданами, превзошел все мои ожидания», — с гордостью писал он Джону Джею[565].

Теперь людей, собравшихся вокруг него в доме на Маркет-стрит, было даже больше, чем в Пасси. Они-то и образовывали единую семью, от которой Франклин получал огромное удовольствие. Здесь были его вечно послушная долгу дочь Салли, исполнявшая роль хозяйки дома, и ее муж Ричард Бейч, звезд с неба не хватавший, но всегда любезный. Помимо Бенни и Уилли, у Бейчей появилось еще четверо детей — «четверо маленьких, что-то лепечущих детишек, которые забирались на дедушкины колени и доставляли мне огромное удовольствие», — и еще один был на подходе. В течение года Полли Стивенсон должна была сдержать обещание и приехать погостить со своими тремя детьми. «Что касается моих домашних обстоятельств, — писал Франклин епископу Шипли, — то сейчас они складываются как нельзя лучше. Я окружен отпрысками, рядом со мной заботливая и любящая дочь и шестеро внуков»[566].

Бенни поступил в Филадельфийскую академию, основанную его дедом (переименована позже в Университет штата Пенсильвания), а по ее окончании в 1787 году стал печатником. Франклин был этому чрезвычайно рад. Он построил для Бенни типографию, помог подобрать и отлить шрифты и предложил для издания несколько книг. Однако теперь его прежнее стремление издавать бестселлеры наподобие альманаха Бедного Ричарда уступило место желанию печатать более серьезные и нравоучительные сочинения, и Бенни в конце концов начал чувствовать себя неуютно. Тем не менее он продолжал преданно служить Франклину в качестве секретаря и писца. Темпл попытался стать джентльменом-фермером в своем поместье в Нью-Джерси, отнятом у отца, однако обладал неподходящим для забот об урожае и стадах характером. Предпринимая непродуманные попытки создать образцовое французское поместье, он донимал французских друзей просьбами прислать ему особей благородного оленя (американская оленина, по его словам, была безвкусной), охотничьих собак и охотничьи костюмы для слуг. После того как олень издох в пути, Темпл вернулся к образу жизни городского денди и стал проводить бóльшую часть времени на вечеринках в лучших домах Филадельфии. Меж тем дед, единственный искренне любивший его человек, продолжал тщетные попытки найти ему должность при каком-нибудь посольстве.