Бенефис чертовой бабушки

На этом пришлось прекратить перебранку – сверху нас позвала Маринка. Следователю понадобились более-менее подходящие свидетели осмотра комнаты Александра с целью выемки Ксюшиных вещей. Мама Ксюши категорически отказалась видеться с людьми, на территории участка которых убили ее дочь. Насколько я поняла, санкции на обыск у господина Сурикова не имелось, а посему тщательный осмотр комнаты, включая вещи самого Брусилова-старшего, мотивировался благим намерением – помочь бедной матери получить то, что осталось от убиенной. А осталось, надо сказать, немного. Вещами Ксюша себя не обременила, рассчитывала на недолгий визит. Причем со своей особой целью – найти и вывезти из дома Брусиловых, а проще говоря, украсть какие-то ценности. Ничего не обнаружив, Ник. Вас. не выдержал и прямо поставил вопрос о наличии в семейном загашнике золота-бриллиантов. Братья Брусиловы вместе с Маринкой выразили полное недоверие версии следователя. Бриллиантов отродясь не имели, а все свое золото: обручальные кольца Юрика и Марины плюс золотые цепочки с крестиками ее и дочери да по паре сережек носят на себе. Покойная Светлана Никитична драгметаллы не уважала. Особенно золото. Правда, у нее имелись два массивных серебряных перстня – один с александритом, другой с бирюзой, но она их давно не носила. С собой в деревню тем более не брала.

Уже за обедом выяснились интересные детали, позволившие судить об огромной работе следствия. Ксения Львовна Гордеева никогда не знала ни своей родной матери, ни отца. Новорожденную девочку обнаружили в старой коляске неподалеку от детской поликлиники. Голодная малышка, завернутая в промокшие пеленки и одеяльце, жалобно плакала, чем и привлекла внимание чужих мамочек. Ребенка отправили в Дом малютки, а позднее – в Детский дом.

Ксюша пережила две пытки удочерения. Отношения с приемными родителями не складывались. В первой семье сразу взялись за ее перевоспитание. Сначала в соответствии с умными книжками. Спокойного, интеллигентного и послушного ребенка из Ксюши не получалось, пришлось выкинуть умные книги и применить дедовский метод – наказание ремнем. И чем больше наказывали, тем хуже это сказывалось на характере малышки. Кончилось тем, что Ксюша удрала назад в Детский дом, наотрез отказавшись возвращаться к приемным родителям. Вторая семья повела себя с точностью до наоборот. Ксюшу баловали: зацеловывали от избытка чувств, заваливали подарками, закармливали всем, чем только душа пожелает. Но Ксюша очередным родителям не верила. Хорошенькая умная девчушка, казавшаяся покладистой, творила ужасные вещи: резала на клочки наряды приемной мамочки, ломала на папином столе карандаши и ручки, а самое главное – воровала деньги, умело сваливая вину за свои проступки на других. В частности, на добродушного кота и няню. Больше всего расстроил девочку обнаруженный няней тайник, куда Ксюша тайком складывала добычу: деньги и украшения матери. На вопросы «зачем?», «почему?» и чего ей не хватало, насупясь, отмалчивалась. А причина была банальна. Ребенок уверовал в то, что все люди – враги. Все, кроме настоящих родителей, которые ее наверняка обыскались. Вот и решила подкопить средств для самостоятельного розыска. Да и с пустыми руками являться к ним не хотелось. Не от хорошей же жизни они от нее отказались. Очередной раз вернувшись в детский дом, Ксюша неожиданно успокоилась и вплоть до момента, когда навсегда оставила его стены по возрасту, вела себя вполне благоразумно.

Все это сегодня поведала следователю бывшая Ксюшина свекровь – Ираида Павловна. Бывшая, поскольку ее сын развелся с ней полгода назад и даже слышать о ней не хочет. Девочка, конечно, подленькая, и тому немало доказательств, но надо обеспечить ей достойные похороны, у нее же никого нет. Лично Ираида Павловна давно простила покойной все неприятности, что та ей принесла. На счастье, кажется, удалось убедить сына выполнить последний долг перед бывшей женой, он обещал срочно вернуться из своей командировки.

– Он не вернется, – невзначай вырвалось у меня. Я прикусила язык, да поздно. – Не надо, господа, смотреть на меня, как на медовый пряник с начинкой. Раскусить меня не удастся. Сама сломаюсь. «Он» не вернется ни в столицу, ни сюда, поскольку боится ареста. Правильно, Ник… Николай Васильевич?

– Смотря кого вы имеете в виду, – живо отозвался следователь.

– Конечно Антона, не знаю, как его по батюшке.

– Яковлевича… – находясь в состоянии полной прострации, автоматически подсказала Анна Петровна. – Его папу Яшей звали. И мальчик не в командировке, а в отпуске.

– Папу его звали Виталием. А его самого не Антоном, а Антонием. Антоний Витальевич, словом, – поправил следователь. – А почему вы, Ирина Санна, решили, что Антоний… впрочем, все его привыкли звать Антоном, имеет намерение не вернуться из «командировки»?

– Интуиция, – мрачно изрекла я. – Основанная на фактах. Еще при первой встрече Антона с Ксенией мне показалось, что они хорошо знают друг друга. (Про знакомство с Юлькой я, разумеется, умолчала.)

– Что, приветствовали друг друга, как старые знакомые?