Бенефис для убийцы

– Помилуй Бог, какие теперь секреты? Я – коммерческий директор довольно крупного по нашим меркам государственного предприятия во Владимире.

– Так это от меня всего в пяти часах езды на машине!

– Земляки, стало быть? – усмехнулся Михаил Германович, помахивая носком дорогих модельных туфель.

Разговор некоторое время крутился вокруг производственно-бытовых тем, когда Мокшанский неожиданно сменил направление.

– Вы женаты?

– Женат.

– Есть дети?

– Пока нет…

– А я уже второй раз… Угораздило!

Широков внимательно посмотрел на помрачневшего собеседника.

– Да-да, молодой человек! – продолжал тот, смежив веки. – Конечно, она – красавица! Многие мне могут позавидовать… Но! Лариса молода – это хорошо, а я – стар… Вот что плохо!

– Десять-пятнадцать лет – не такая уж большая разница, – осторожно заметил Станислав.

– Десять?! – воскликнул Мокшанский, встрепенувшись. – Вы серьезно?

– Конечно!

– Между нами почти четверть века!

Его живые карие глаза насмешливо смотрели на Широкова.

– Неужели вам пятьдесят? – не поверил тот.

– Через год будет! А Ларисе, заметьте, только двадцать шесть. Всего на год старше моей дочери от первого брака! Да вы ее видели: Вероникой зовут – они с мужем живут в соседней с нашей комнате!

– Хотел бы я в вашем возрасте так выглядеть! Слушайте, что во всем этом плохого? Я понимаю, противно смотреть на полуразвалившегося старика, повисшего на молоденькой девчонке! Но здесь – другое дело. Вы вдвоём прекрасно смотритесь! Плюньте в того, кто скажет обратное!

– Спасибо, молодой человек, – рассмеялся Михаил Германович, сверкнув золотыми коронками. – Вы, образно говоря, пролили бальзам на мою рану!

И внезапно серьезным тоном добавил:

– Но все-таки вы меня не поняли…

Его холеная рука с массивным перстнем накрыла кисть Широкова и слегка пожала ее.

– Никому не советую идти по моим стопам!

С этими словами Мокшанский поднялся и побрел по аллее. На том же месте, где махнула рукой Лариса, Михаил Германович подобрался, расправил плечи и бодро крикнул:

– Не опоздайте на концерт!

Станиславу послышалась в его голосе насмешка…

Глава 2.

Весенний дождь внезапно обрушился на санаторский парк, без труда пробивая хрустальными стрелами жидкие молочно-зеленые кроны деревьев. Капли с неистовым звоном колотили по жестяным крышам и подоконникам жилых и лечебных корпусов. Застигнутые врасплох отдыхающие бросились к спасительным козырькам крылечек, толкаясь и мешая друг другу. Мамы с детьми укрылись под грибками-мухоморами игровой площадки, боязливо выглядывая из-под облупившихся шляпок на огромную свинцовую тучу, застывшую прямо над парком. Из боковой аллеи, прикрываясь большим черным зонтом, вынырнул худощавый блондин в клетчатой хипповой куртке и, смешно подскакивая, пронесся к могучему платану, где нетерпеливо поджидала девушка в красном джемпере и короткой джинсовой юбке. Запотевшее стекло мешало рассмотреть черты лица, но по фигуре и, главное, по длинным смуглым ногам Широков признал Веронику. Костя передал ей зонтик, подхватил жену на руки и уверенно понес куда-то в сторону клуба под завистливыми взглядами толпившихся на крыльце столовой женщин.

Широков усмехнулся и отошел от окна. Подсмотренная сценка напоминала вчерашний разговор с Мокшанским за пару часов до концерта.

«Действительно, интересная у мужика ситуация: жена и дочь по сути дела ровесницы… С ума сойти! Вот так выйдешь с двумя красотками прогуляться по родному городу – потом пересудов не оберешься! Хоть таблички вешай: кто есть кто!»

Он представил себя на месте Михаила Германовича и еще раз посочувствовал человеку.

Концерт, как и ожидалось, оказался стоящим. Артисты работали от души и без намека на халтуру. Широков с Медведевым до глубокой ночи делились впечатлениями и дружно проспали завтрак. Пришлось довольствоваться скудными домашними припасами, чтобы хоть притупить чувство голода.

Между тем бешеная пляска дождя за окном пошла на убыль. Послышалось шлепанье ног по лужам – это самые нетерпеливые покидали укрытия. Станислав только принялся размышлять, чем бы занять свободный от процедур воскресный день, как в дверь деликатно постучали.

Ваня Медведев и так-то внешне не оправдывал серьезной фамилии, а сейчас вообще походил на мокрого бездомного котенка, нервно переступающего сырыми лапами на соломенном коврике у двери. С кончиков унылых пшеничных усов одна за другой сорвались две дождевые капли.

– Бр-р! – брезгливо пробормотал Ваня, ощупывая набухший от воды тренировочный костюм и не решаясь ступить на блестящий паркет.

– Чего уж там, входи! – подбодрил Широков.

– Вот погодка, мать ее… Только пристроился на пирсе с рыбаками, а тут – на тебе! И сразу – до нитки…

Он стянул с себя всю одежду, продолжая чертыхаться, и принялся энергично растираться огромным махровым полотенцем. Когда Медведев повернулся спиной, Широков сперва нахмурился, не веря своим глазам, а потом неожиданно расхохотался. Ваня удивленно глянул через плечо на соседа, который уже корчился на кровати от смеха, тыкая пальцем куда-то вниз. Наконец, Станислав выдавил между приступами:

– У тебя… Там!… Посмотри…