Бенефис мартовской кошки

Анальгин подействовал самым странным образом, капельдинерша заснула, наверное, от страха, уж больно она испугалась, когда пол вдруг сам собою поехал из-под ног. Хорошо еще, что Вадим оказался дома, он даже был во вменяемом состоянии. Правда, Тамара Павловна немного насторожилась, когда зять, укладывая ее в постель, понес чушь. Подсовывая теще под голову комкастую подушку, Вадя бормотал:

– Аннушка масло уже пролила.

– Кто? – забеспокоилась капельдинерша. – Какое масло?

– Ерунда, – усмехнулся Вадя, – спите спокойно…

– Когда же с вами неприятность произошла? – тихо спросила я.

– Упала я седьмого числа, – ответила Тамара Павловна, – да это к нашему делу отношения не имеет, о Соне узнала на пару дней раньше. Мигрень случилась.

Обычно болячка мучает женщину сутки, а тут возьми да отпусти в пять вечера. Вадим уже уехал в консерваторию, но теща посчитала непорядочным оставаться дома, быстро собралась и рванула на работу. Успела к середине первого отделения. Вадим удивился, «сдал пост» и уехал.

Тамара Павловна спокойно сидела в «предбаннике», вдруг тихонько отворилась дверь, но не та, что вела в фойе, а другая, через которую можно было выйти на служебную лестницу, и тихий, совсем детский голосок прошептал:

– Вадюша, извини, как узнала, что ты тут, сразу стала собираться, да мама велела…

Продолжая говорить, девочка вошла, и Тамара Павловна увидела худенькую девушку с огромными, словно плошки, глазами.

– Ой, – осеклась вошедшая и сдуру ляпнула, – а где Вадик? Он же свою заболевшую тещу заменяет?

– Я выздоровела, – сухо сказала капельдинерша.

Девчонка развернулась и опрометью бросилась назад. Тамара Павловна очень спокойный, приветливый, благожелательно настроенный ко всем человек, но сейчас в ее голове зароились самые неприятные подозрения. Девчонка пришла по служебной лестнице, и это говорило о том, что она родственница кого-то из работников. Но вот кого?

Выяснение ответа на этот вопрос заняло пару секунд. Недолго думая, Тамара Павловна спустилась следом. На первом этаже, у двери, ведущей на служебную лестницу, всегда сидит охранник.

– Володя, – улыбнулась капельдинерша, – тут мимо тебя девушка не проходила? Худенькая, светленькая, глаза такие огромные.

– К бабушке побегла, в гардероб, – пояснил секьюрити, перекатывая во рту жвачку.

– К кому? – переспросила Тамара Павловна.

– Так к Розе Михайловне, это ее внучка, Сонечка, студентка наша, – охотно пояснил Володя.

Тамара Павловна медленно пошла в раздевалку. Девица и впрямь стояла возле вешалки. Увидав капельдинершу, Соня стрелой метнулась в глубь помещения, а Роза Михайловна, надев на лицо самую сладкую улыбочку, принялась кивать головой:

– Здравствуй, Тамарочка, а что, у нас уже антракт?

Глаза самой старой работницы гардероба бегали из стороны в сторону, руки нервно постукивали номерком по прилавку. Тамаре Павловне все стало ясно.

– Нет, – сохраняя самообладание, сказала она, – у нас еще первое отделение, меня послали за водой в буфет.

Взяв совершенно никому не нужную бутылку газировки «Шишкин лес», Тамара Павловна прошла в директорскую ложу. Во второй части концерта давали Моцарта, и под чарующие звуки маленькой ночной серенады женщина предалась грустным мыслям.

Роза Михайловна не раз громко и с удовольствием рассказывала о своей внучке Сонечке. Девочка ходила в центральную музыкальную школу и явно была подающей надежды скрипачкой. В прошлом году она поступила в консерваторию, и Роза Михайловна теперь не упускала возможности ввернуть в любой разговор фразу типа:

– Моя внучка учится в классе у профессора Обнорского. Ах, скрипка такой капризный, непредсказуемый инструмент!

Никогда не видя Соню, Тамара Павловна великолепно знала девушку. Та, по словам Розы Михайловны, обожала Сорокина, бегала в музей изобразительных искусств, а на выходные могла отправиться в Питер, чтобы побывать в Эрмитаже.

– Такая несовременная, – восторженно сообщала Роза Михайловна каждому, кто был готов слушать про ее обожаемую внучку, – прямо беда. У других девочек ее возраста вечно любовь на уме и наряды, а Сонечка думает лишь о скрипке.

Но, видно, пожилая гардеробщица ошибалась. Мысли девушки занимали не одни экзерсисы, в них нашлось место и для Вади.

С тяжелым вздохом Тамара Павловна была вынуждена признать, что ее Карина не выдерживает никакого сравнения с Соней.

Кара не имела никакого особого образования, всего восемь классов и педучилище. Книг она не читала, музыкой не увлекалась, по музеям не ходила, с увлечением смотрела «мыльные» сериалы и мечтала накопить на шубу. Наверное, попадись ей на жизненном пути простой рабочий парень, жизнь сложилась бы удачно, но судьба-индейка подсунула Вадима. Скорей всего, покойный супруг Тамары Павловны был прав: зять хотел получить прописку и бесплатную домработницу.