Бенгальские душители

Перед уходом факир отдал одному из вожатых какие-то распоряжения, и тот притащил из деревни котелок со ступкой для специй и к возвращению Берара развел неподалеку от стоянки веселый костер.

Состояние Мери сильно ухудшилось. Кожа на мертвенно-бледном лице стала сухой и горячей, губы потрескались, язык почернел, глаза ничего не видели, руки сводила судорога. Все говорило о том, что конец недалек.

Тропическая лихорадка, свалившая девочку, — явление обычное в низменной, болотистой местности, где приходится дышать ядовитыми, гнилостными испарениями, проникающими в кровь и отравляющими весь организм [44]. Хотя в отдельных случаях эта болезнь развивается медленно и протекает почти незаметно, однако чаще всего она принимает тяжелые формы и может убить человека буквально в считанные часы. Если в Африке, Бразилии и Гвиане негры почти не болеют тропической лихорадкой, то в Индии она косит без разбору и туземцев и европейцев. Особенно дурной славой пользуется дельта Ганга, на которую приходится три четверти всех зафиксированных в Бенгалии случаев заболевания этим страшным недугом. В Индии в целом от тропической лихорадки ежегодно умирает в среднем более трех миллионов человек! Поскольку статистика не делает различий между тропической лихорадкой и другими формами малярии, которые так же походят на нее, как легкое недомогание на холеру, нам придется довольствоваться общими данными. А они говорят о следующем: из шестидесяти тысяч военнослужащих-англичан каждый год болеют малярией пятьдесят тысяч человек, из которых две тысячи умирают, среди же ста тридцати пяти тысяч солдат-туземцев отмечается сто двадцать тысяч случаев этого заболевания, в том числе три тысячи — со смертельным исходом.

Теперь понятно, что у спутников Мери, более подверженной болезням, чем они, были все основания для серьезной тревоги.

— Боже, она умирает! — шептали они в смертельной тоске и отчаянии, видя, как ребенок угасает прямо на глазах.

Упав на колени, Патрик взял руку сестры.

— Мери!.. Мери!.. Умоляю, скажи что-нибудь… Взгляни на меня… Ответь! — говорил он, рыдая.

А несчастная девочка лишь издавала нечленораздельные звуки.

Взмокнув от напряжения, Бессребреник, стоя рядом с факиром, более походившим на исчадие ада, чем на спасителя, торопил:

— Быстрее, факир! Быстрее! Она же умирает!..

А тот толок, тер, растирал и перемешивал листья, стебли, цветы и коренья, добавляя по щепотке то того, то другого в котелок, наполовину наполненный кипящей водой.

Так продолжалось еще минут десять — десять минут ожидания смерти!

Но вот индус взял маленькую серебряную чашечку и, не теряя времени на процеживание, налил в нее отвар.

— Пусть выпьет маленькими глотками, — сказал он, протягивая снадобье миссис Клавдии.

Мери непроизвольно сжимала челюсти, тело ее судорожно подергивалось. И все же, с помощью Патрика, проявив великое терпение и ловкость, женщина сумела глоток за глотком заставить девочку выпить всю чашку, и при этом не было пролито ни капли! Ушло на это с полчаса.

Стоя с бесстрастным выражением лица, туземный лекарь молча наблюдал за ними. Потом, глубоко вздохнув, произнес:

— Ее не вырвало… снадобье подействует. Продолжай, госпожа, поить ее… Скоро она начнет сильно потеть… затем уснет и завтра будет здорова.

— Спасибо, факир! — воскликнул Бессребреник. — Спасибо! Я знаю, чего это тебе стоило!

Только теперь капитан заметил, что щеки и губы у индуса стали пепельно-серого цвета, как это случается, когда бледнеют представители цветной расы.

Берар отошел на несколько шагов и тихо, чтобы его, кроме капитана, никто не слышал, проговорил:

— Только ради тебя, сахиб, я стал клятвопреступником! Девочка будет жить, я же погибну, как все, кто нарушил клятву на крови!

Когда четвертая чашка таинственного отвара была выпита, у Мери началось обильное потоотделение, продолжавшееся три часа. Затем она погрузилась в крепкий сон.

Проснувшись на следующей день, девочка улыбнулась, хотя и ощущала еще крайнюю слабость. Спутники ее были вне себя от радости.

— Госпожа, — сказала Мери, сжимая руки миссис Клавдии, которая склонилась над ней, словно ангел-хранитель, — я бы умерла, если бы не вы!

— Нет, дитя мое, вы ошибаетесь. Вас спас от смерти наш факир, благородный, великодушный человек, чьего имени я, к сожалению, не знаю.

Девочка тотчас протянула индийцу руку и, глядя на него лучистыми глазами, ласково сказала:

— Друг, я обязана тебе жизнью… Никогда этого не забуду. Вот моя рука в знак искренней дружбы и признательности.

Но факир, непонятно почему, с раскрытыми от ужаса глазами, пятился от нее все дальше, как будто перед ним был бенгальский тигр. Не в состоянии произнести ни слова, раздираемый противоречивыми чувствами, он, клятвопреступник и благодетель, убежал к своему верному слону. Один лишь Бессребреник понимал, что происходит в загадочной душе индуса, откуда его волнение и страх. А Мариус воскликнул:

— Конесно, он славный парень! Только у него, похозе, не все дома, а мозет, совсем никого нет дома.