Бенгальские душители

Подойдя к сидевшему на топчане Бессребренику, факир склонился перед ним, сложив приветственно руки, и коротко сказал:

— Господин, ты жив и на воле! Посвященные в сокровенные тайны выплатили свой долг. Но они не считают себя свободными от дальнейших обязательств. У тебя опасные враги. Вскоре им станет известно о твоем воскрешении. Необходимо бежать.

— Но куда?

— Доверься мне, я укрою всех вас в безопасном месте… А теперь торопитесь!.. Скорее переоденьтесь в индийскую одежду…

— О, это восхитительно! — воскликнула женщина, ощутив прилив сил.

— Вот золото, украшения, драгоценные камни, — серьезно продолжал факир. — Несмотря на то, что вы богаты, сейчас у вас ничего нет. Но вы можете тратить сколько хотите: в вашем распоряжении все сокровища пандитов.

— А как же яхта?.. Мой любимый «Бессребреник»? спросил капитан.

— Не беспокойтесь! Англичанам ее не захватить. Если ты не против, то лучший индийский лоцман отведет судно туда, где его никогда не найти.

— Прекрасно, мой славный факир! Джонни, Мариус, идите переодеваться! И мы с графиней сделаем то же самое.

— Господин, — перебил его факир, — надо поторопиться! Дорого каждое мгновение. Знай, всем вам угрожает опасность куда более серьезная, чем та, которую уже удалось преодолеть!

ГЛАВА 2

В индийской одежде. — Слоны. — Рама и Синдия. — В пути. — Чандернагор. — Беспокойство проводника. — Бунгало. — Англичане в пути. — К надежному убежищу. — Засада. — Выстрелы в ночи. — Через джунгли. — Бедный Рама. — Король денег.

Граф де Солиньяк и его жена быстро переоделись в восточные одеяния, принесенные факиром.

Граф надел на голову роскошную чалму из муслина, украшенную ослепительно сверкавшими бриллиантами. Затем натянул короткую, расшитую золотом курточку из белого кашемира и широченные шаровары, на ноги обул красные сафьяновые сапожки, талию обернул алым шелковым поясом. С темной бородкой, черными глазами, смуглым лицом, тонкими пальцами и маленькими ногами он походил как две капли воды на одного из тех юных принцев, которым Англия платит деньги для отвода глаз, чтобы затем, усыпив подачками бдительность, полностью отстранить их от дел[40].

Графиня предпочла мусульманскую одежду, в данных обстоятельствах исключительно удобную, поскольку полностью скрывала ее — от загнутых носков изящных, расшитых жемчугом и золотом туфелек без каблуков и задников до светлых волос, спрятанных под покрывалом, из-под которого видны были лишь глаза.

В соседней комнате переодевались Мариус и Джонни. С тех пор, как они узнали, что капитан жив, их печаль сменилась неудержимым весельем. Они и думать не желали об угрожавших опасностях, и поспешное бегство к черту на кулички казалось им просто забавной прогулкой, чем-то вроде небольшого матросского загула на берегу.

Моряки славятся искусством переодевания — благодаря тому, вероятно, что, странствуя по всему миру, они невольно знакомятся с обычаями и костюмами пародов обоих полушарий. К тому же сама их профессия содействует развитию зрительной памяти и наблюдательности. Так что, вдоволь натешившись, Мариус и Джонни подобрали наконец то, что нужно, и в своих новых одеяниях, которые в Европе сошли бы за маскарадные, выглядели поразительно правдоподобно. Не было больше ни американца, ни провансальца. Вместо них появились два доблестных, внушительного вида мусульманина. Увешанные кривыми турецкими саблями, ятаганами и пистолетами, они производили неотразимое впечатление!

Когда к ним в комнату вошли капитан с миссис Клавдией, моряки отдали честь и гордо выпятили грудь колесом, услышав, как Бессребреник воскликнул в диком восторге:

— Браво, Джонни! Браво, Мариус! Примите мои поздравления! Вы оба просто великолепны!

Мариус, который никогда за словом в карман не лез, тут же ответил с резким провансальским акцентом, никак не соответствовавшим его восточному обличью:

— О, капитан! Это вы — самый нарядный и самый настоящий сын Пророка! Глядя на вас с мадам, мозно подумать, сто перед нами император и императриса Африки, Аравии и Турсии.

Надо сказать, что для человека, столь недавно воскресшего, капитан Бессребреник, отважный искатель приключений, выглядел прекрасно. Он весело расхохотался, и к нему тут же присоединилась миссис Клавдия, — она чувствовала в себе теперь столько сил и энергии, что, казалось, могла бы и на небо взобраться! А Мариус и Джонни просто задыхались от смеха!

Подобное поведение европейцев повергло факира, зашедшего поторопить их, в крайнее изумление. Молчаливый индус не мог уразуметь, как можно предаваться веселью в такой час.

— Тише! Умоляю вас, тише! — воскликнул он в тревоге.

— Да-да, папаса Ворсун, — ответил ему балагур Мариус, — сейсяс мы задраим все люки в трюмы, а язык присвартуем к присалу.

Факир же продолжал серьезно: