Бенита

Волов распрягли и пустили пастись между развалинами странной округлой формы. Разглядывая эти руины при свете яркой луны, Бенита догадалась, что они были когда-то домами. Без сомнения, низина, теперь такая безлюдная, много сотен лет тому назад была населена, подумала молодая девушка, потому что невдалеке от их стоянки из середины одного круглого дома поднимался громадный баобаб, вероятно, проживший десять или пятнадцать веков с тех пор, как его росток поднялся из семени и пробил цементный пол, до сих пор еще окружавший исполинский ствол.

На рассвете они двинулись дальше, по-прежнему встречая следы мертвого, забытого народа. До цели их долгого путешествия оставалось не больше десяти миль, но дорога, – если путь, по которому они двигались, можно было назвать дорогой, – поднималась в гору. Волы, всего четырнадцать голов, сильно истомились, исхудали, изранили себе ноги, а потому двигались очень медленно. Было уже за полдень, когда путешественники, наконец, появились среди множества хижин города Бомбатце.

– Когда мы двинемся отсюда, нам, вероятно, придется возвращаться по воде, если только мы не закупим новых упряжных животных, – сказал Мейер, с сомнением поглядывая на тяжело дышавших волов.

– Почему? – тревожно спросил Клиффорд.

– Потому, что мухи це-це искусали многих из наших животных, также и мою лошадь, и яд начинает уже действовать. Я заподозрил это вчера вечером, а теперь уверен.

Смотрите на их глаза. Это случилось в лесистой полосе вельда, неделю тому назад. Я говорил, что не следовало останавливаться там.

В это время они доехали до гребня гряды, и на ее отдаленном конце увидели удивительные, странные развалины Бомбатце. Теперь трое белых сели на лошадей. Прямо перед путниками возвышался крутой холм, который стоял над широкой Замбези, и великая река защищала его с трех сторон, четвертая его сторона, как раз перед ними, тоже была защищена природой; она от подножья поднималась отвесно на высоту пятидесяти футов. Только в одном месте было нечто вроде естественной дорожки, которая вела в город. На самом холме, который, вероятно, занимал восемь или десять акров и был окружен глубокой «донгой» или рвом, возвышались три кольца укреплений, расположенных одно над другим; это были могучие стены, очевидно, выстроенные столетия назад. Глядя на них, Бенита без труда поняла, почему несчастные португальские беглецы избрали Бомбатце своим последним приютом и, наконец, были побеждены не тысячами дикарей, которые преследовали и окружили их, а голодом. Действительно, крепость казалась неприступной для войск, не вооруженных осадными орудиями.

По эту сторону естественного рва, который, без сомнения, в древние времена наполнялся водой, отведенной от Замбези, стояла деревня макалангов, состоявшая из семидесяти-восьмидесяти жалких хижин, совершенно круглых, как и дома их праотцев, но выстроенных из глины и тростника. Их окружали сады и поля, очень хорошо обработанные и в это время года колосившиеся хлебами. Но скота Бенита не видела и решила, что все стада прятались за стенами.

Фура, подпрыгивая на дороге, прогремела по деревне, немногие выбежавшие из дома женщины и дети боязливо смотрели на нее. Потом путники проехали по дороге, в дальнем конце загороженной терновниками и каменными глыбами, взятыми из развалин. Пока фура стояла, а сопровождающие путников макаланги, с помощью немногих появившихся теперь мужчин, очищали путь, Бенита смотрела на массивное кольцо стены, имевшей около сорока футов высоты, выстроенной из гранитных обломков без цемента и украшенной странными рисунками из цветных камней. В ее толще она рассмотрела впадины, где прежде, вероятно, были решетки, исчезнувшие уже давно.

– Это удивительное место, – сказала она отцу. – Я рада, что приехала сюда. Ты ходил повсюду?

– Нет, мы были только между первой и второй стеной и один раз между второй и третьей. Старинный храм, или что-то вроде этого, помещается на вершине, и туда нас не пустили. Именно там спрятано сокровище.

– Там, как предполагается, спрятано золото, – с улыбкой поправила его Бенита. – Скажи, отец, кто поручится тебе, что макаланги впустят вас теперь на вершину. Может быть, они возьмут ружья, а нам покажут на дверь… вернее, на ворота.

– Ваша дочь права, у нас нет никаких доказательств, что нас пропустят; раньше, чем из фуры вынут хотя бы один ящик, мы должны получить гарантии, – заметил Мейер. – О, я знаю, это опасный шаг, и следовало бы обезопасить себя, но теперь уже поздно говорить об этом. Смотрите, камни отвалили. Вперед, вперед.