Бенито Муссолини

Ошибочно приняв приехавших за группу убегающих фашистов или за боевиков, пытающихся освободить заключенных, партизаны встретили их стрельбой.

«Я прибыл сюда по приказу главного командования, — изо всех сил закричал Аудизио, выпрыгивая из машины и размахивая руками над головой. Кто здесь командир? Немедленно проводите меня к нему».

После небольшой паузы ему доставили ответ, который он счел оскорбительным. Командир отряда партизан находился в здании ратуши и сообщал, что если полковнику будет угодно явиться туда, его с удовольствием примут. Это вывело полковника из себя. Он стал в бешенстве кричать, что у него приказ и он обязан его выполнить. Быстрым шагом он пересек площадь и вошел в ратушу. Его сопровождение следовало за ним. Навстречу вышел граф Беллини. Полковник может войти, — сказал граф, — а его спутники пусть подождут снаружи.

Войдя в кабинет графа в ратуше, Аудизио обнаружил там Альдо Лампреди. Его попросили выйти. Разговор двух мужчин с глазу на глаз получился резким и нелицеприятным. Аудизио преуспел лишь в том, что сумел внушить Беллини, будто сопровождавшие его представители Комитета национального освобождения в Комо были агентами фашистов. Согласившись на их задержание, граф, тем не менее, дал понять Аудизио, что он не окажется более сговорчивым, чем префект Комо Бертинелли. Беллини не хотел предпринимать поспешных действий, о которых пришлось бы потом сожалеть. В своих воспоминаниях Аудизио писал, что в разговоре с молодым командиром повстанцев он был вынужден изменить тон и говорить с ним «весьма откровенно». Партизан по имени Сауро Ньези (его сестра была подружкой Беллини) утверждал, что он был свидетелем сцены, когда полковник из Милана вручил графу желтый пакет. По словам Ньези, в пакете был лист бумаги, на котором стояла подпись некоего члена Комитета национального освобождения Северной Италии. Текст состоял только из одного предложения: «Полковник Валерио располагает полномочиями доставить военного преступника Муссолини в Милан». Через некоторое время в кабинет позволили войти соратникам Беллини, и тогда Аудизио, отбросив притворство, сообщил присутствующим истинную цель своего приезда.

«Я прибыл для того, — сказал он, — чтобы расстрелять Муссолини и его бонз».

Как описывал впоследствии последовавшую за этим сцену граф Беллини, он и его партизаны были буквально ошарашены. Наконец, после паузы Беллини заявил, что подобные действия являются «совершенно незаконными». Еще утром он достиг договоренности с Комитетом национального освобождения в Комо о переводе туда всех фашистов, включая Муссолини. Что все это означает, — спросил он, имея в виду план расстрела пленников в Донго. Он является командиром местного партизанского отряда и не допустит этого.

Спор продолжался до трех часов дня, когда граф Беллини решил прекратить его. В его голове созрел план, как можно выиграть время. Поскольку часть пленников содержалась в Джермазино, он объявил, что ему нужно съездить туда, чтобы забрать их. Кроме него только Микеле Моретти и Луиджи Канали знали местонахождение Муссолини. Граф полагал,

что за время его отсутствия в Донго Аудизио не сможет установить место, где спрятан Муссолини.

Он ошибался. И Моретти и Канали оставались в ратуше после отъезда графа, оба они были убежденными коммунистами. Кроме того, Моретти был знаком с другим приезжим из Милана, полковником Альдо Лампреди, с которым вместе воевал. Не прошло и десяти минут после отъезда графа, как два полковника — Аудизио и Лампреди — уже мчались в машине по направлению к Бонзаниго. На сиденье рядом с водителем сидел Микеле Моретти.