Бенкендорф

На север континентальной Европы, для совместного с англичанами и шведами действия в Шведской Померании, Ганновере, а потом и Голландии, предполагалось направить 20-тысячный корпус графа П. А. Толстого. Именно в этом корпусе довелось продолжить службу Бенкендорфу и Воронцову. Полковник М. С. Воронцов, поправивший здоровье после возвращения с Кавказа, занял должность бригад-майора24, то есть начальника штаба корпуса; его двоюродный брат JI. А. Нарышкин и А. X. Бенкендорф, оба поручики, стали адъютантами Толстого.

Граф Пётр Александрович Толстой, личность в своё время весьма приметная, стал на ближайшие годы не просто начальником, но и покровителем Бенкендорфа. Художник Ф. П. Толстой, весьма близко знавший своего дядю, в семье которого одно время воспитывался, дал ему такую характеристику: «Граф Пётр Александрович… был неглупый человек, но и не отличался своим умом; образование получил также совсем не отличное, он и по-французски говорил плохо. Он, кажется, полагал, что более того, что он знал, и знать не нужно. Я никогда не видал, чтобы он занимался чтением, не знаю, учился ли он топографии… Зато он был очень добр, правдив, щедр и честен в высшей степени и за правду готов был стоять перед чем бы то ни было непоколебимо»25.

П. А. Толстой был племянником графа Салтыкова, представителя одного из самых влиятельных семейств при дворах русских императриц, и состоял либо в родстве, либо в самых тесных связях со всей знатью. Удачная женитьба на княжне Голицыной (фрейлине и одной из богатейших невест России, при этом круглой сироте, воспитанной под присмотром императрицы) принесла ему материальное благополучие. Участие в Польском походе 1794 года под началом Суворова было отмечено (по личному представлению великого полководца) орденом Святого Георгия 3-й степени и званием полковника. Впрочем, всё это добавило обязанностей: под командование Толстого был отдан самый крупный кавалерийский полк русской армии, Псковский драгунский, чтобы, как вспоминал Ф. П. Толстой, «он деньгами своей жены поправил положение полка»: «Тогда говорили, что этот полк был дан Петру Александровичу потому, что никто его не принимал, так он был расстроен в финансовом отношении»26. Парадокс ситуации заключается в том, что тогда многие офицеры жаждали полковничьей должности, чтобы, наоборот, поправить своё материальное положение за счёт армейской кассы.

В царствование Павла Толстой стал генералом в двадцать восемь лет, а членом Военной коллегии — в тридцать! Правда, в ту нестабильную эпоху ему пришлось испытать не только милость, но и гнев неуравновешенного монарха: однажды ему было велено в три дня вместе со всем семейством выехать из Петербурга. Впрочем, вскоре он уже был назначен сенатором…

К 1805 году Толстой командовал первым гвардейским полком, Преображенским, и одновременно занимал важный пост петербургского военного губернатора. Рассказывали, что ему предлагали совместить этот пост с должностью гражданского губернатора столицы, но он ответил, что примет её только при выполнении определённого условия, а именно, что всем подведомственным ему чинам содержание будет увеличено настолько, чтобы их потом можно было карать за получение взяток. При существующих убогих окладах, заявлял Толстой, преследовать за взятки просто невозможно. Такое условие центральные власти удовлетворить не смогли. Но и на должности военного губернатора Толстой завоевал заметную популярность, поскольку заботился не только о внешнем порядке и благоустройстве города, но и о нуждах населения. Современники вспоминали, что в праздничные дни у его дома собирались толпы народа: граф щедро оделял деньгами бедняков и нуждающихся солдат. Щедрость Толстого была настолько велика, что к лету 1805 года он залез в долги и даже заложил бриллианты жены. Отправляя Толстого в действующую армию, император Александр предложил заплатить долги губернатора, на что тот гордо ответил, что в силах расплатиться сам; если же состояние не позволит ему продолжать службу, то он удалится в деревню. «Толстой был типичным русским барином, — пишет биограф, — не особенно глубокого ума, не слишком образованный, честный, прямой и добрый, но до крайности гордый и беспечный, он… искренне считал большую часть того, чем ему приходилось заниматься, „плёвым делом“ — любимое его выражение. <…> Единственное, что заставляло его стряхивать с себя по временам лень, это был его глубокий патриотизм… Не простой фразой были для графа слова: „Россия, это, брат, мать наша“»27.