Читаем Бенкендорф полностью

Это «почти», видимо, и было той границей, которую установила для своего подопечного Мария Фёдоровна. Она умела быть жёсткой и требовательной в принципиальных вопросах. Выступая покровительницей актрисы Жорж, она всё же не хотела видеть «девицу Жорж» в роли «мадам Бенкендорф».

Чувство долга влекло нашего героя на поля сражений со Швецией (ведь именно воевать он отпросился из Парижа); но пока недавний дипломат наслаждался почти семейной жизнью в Петербурге, война неожиданно быстро закончилась. «Кто-то приобрёл… громкое имя, а я этот шанс упустил», — сожалел Бенкендорф в мемуарах. Оставалась возможность отличиться на войне с Турцией, затухшей было в 1808 году и вновь разгоревшейся в 1809-м. Теперь Бенкендорф осознал, что если он пересидит в Петербурге и эту кампанию, то «честь его будет запятнана». Он упросил императора отправить его в действующую армию генерала Прозоровского, в Галац.

Двадцать девятого мая 1809 года было опубликовано официальное уведомление военного министра «об отправлении флигель-адъютантов Ставицкого в армию князя Голицына, а Бенкендорфа в армию генерала Прозоровского».

Сцена прощания с Жорж прошла в лучших театральных традициях. Мадемуазель провожала Бенкендорфа до самой Гатчины. Затем последовали громкие клятвы в вечной любви и верности до гроба, обещания преодолеть любые испытания, непомерная грусть расставания и т. д. и т. п.73

…А через некоторое время произошла полная перемена декораций. Петербург облетела весть о том, что французские актёры собрались отпраздновать кряду три бракосочетания. С. Н. Марин откликнулся стихотворной репликой «Свалился Гименей как бомба за кулисы…», в которой были такие строки:

На свете видим мы всечастны перемены!И кто б подумать мог, царица чтоб Мессены,
Пред коей трепетал страны тоя тиран,Меропа мудрая, забыв и род, и сан,Не устыдилася ужасного позора —
И, словом, мамзель Жорж выходит за Дюпора74.

Мужем актрисы стал бежайший с ней из Франции танцовщик Дюпор, её давний «подручный» любовник и, надо сказать, действительно блестящий танцор. Когда Бенкендорф узнал об этом, он, по собственному признанию, был болен три месяца. Однако за телесным выздоровлением последовало и душевное: «Я понял, насколько же постыдным было моё поведение». Излечившись от этого чувства, Бенкендорф на многие годы получил прививку от серьёзных увлечений.

А «девицу Жорж», как называли её в России театральные критики, ожидали ещё несколько лет успеха в России, покорение театральной Москвы, сценическое соперничество с Катериной Семёновой, которую поддерживали патриотически настроенные поклонники, а затем — холодный приём у публики и пустующие залы во время войны 1812 года.

В декабре 1812 года Жорж покинула Россию и весной 1813-го вновь встретилась с Наполеоном, собиравшим армию в Дрездене. По приказу императора Жоржину не только снова приняли в парижский театр, а даже выплатили жалованье за все годы её отсутствия, будто она и не уходила с французской службы (а может, и вправду не уходила?). Муж-танцовщик будет ею сменён на немолодого, но надёжного директора театра, что поспособствует продлению её театральной карьеры75.

…В конце 1830-х годов некогда потрясённый игрой «девицы Жорж» П. А. Вяземский, будучи в Париже, решил разыскать предмет своего давнего обожания. Вот его рассказ:

«Лет тридцать спустя… захотелось мне подвергнуть испытанию мои прежние юношеские ощущения и сочувствия. Девица Жорж уже не царствовала на первой французской сцене, сцене Корнеля, Расина и Вольтера: она спустилась на другую сцену, мещанско-мелодраматическую. Я отправился к ней. Увидев ее, я внутренне ахнул… Теперь предстала передо мной какая-то старая баба-яга, плотно оштукатуренная белилами и румянами, пёстро и будто заново подмалёванная древняя развалина, изображённый памятник, изуродованный временем обломок здания, некогда красивого и величественного. Грустно мне стало за неё и, вероятно, за себя.

Она уверяла, что очень хорошо помнит и Москву, и меня. Спасибо за добрую память! Но от того было не легче. Вот новый удар по голове поэзии моей.

В виду одна печальная прозаическая изнанка. Можно ли было, глядя на эту безобразную массу, угадать в ней ту, которая как будто ещё не так давно двойным могуществом искусства и красоты приковывала благоговейное внимание многих тысяч зрителей, поражала их, волновала, приводила в умиление, трепет, ужас и восторг? Как! — говорил я, печально от неё возвращаясь, — эта баба-яга именно та самая, ¦которая в сиянии самовластительной красоты передавала нам так верно и так впечатлительно великолепные стихи Расина, ещё и ныне звучащие в памяти…»

Орден Георгия и «когорта добромыслящих»

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары