Бенкендорф

Через неделю с небольшим именно в связи с делом при Велиже столичные газеты, «Северная почта» и «Прибавление к Санкт-Петербургским ведомостям», впервые объявили, что неприятель отступил: «Главнокомандующий армиями Барклай де Толли от 3 августа доносит: Имею щастие донести Вашему Императорскому Величеству, что неприятель, будучи обеспокоен отрядом генерал-майора барона Винцингероде от стороны Велижа и генерал-майор Краснов со своим отрядом зашед ему в левый фланг, отступил от Поречья и сосредоточил силы свои у Рудни. Таким образом обеспечив правый мой фланг, я подвинулся со всею армиею вперёд».

В жаркие (и в прямом, и в переносном смысле) дни начала августа, пока большие армии маневрировали и сражались у Смоленска, отряд Винцингероде вёл свою, малую войну. Выделенные для борьбы с ним французские части стерегли русских у Рудни, северо-западнее Смоленска; но полки «летучего корпуса» помчались на запад и 7 (19) августа вызвали переполох среди войск неприятеля в Витебске. Почти одновременно Бенкендорф с казачьей сотней совершил лихой налёт на населённый пункт Городок, захватив «по дороге» около трёхсот пленных. Однако Винценгероде имел приказ поддерживать контакт с главной армией и был обязан отходить вслед за ней вглубь России, прикрывая её левый фланг. Именно поэтому он, едва «коснувшись локтем» у Полоцка корпуса Витгенштейна (превращённого в самостоятельную единицу, защищавшую петербургское направление), развернул свои полки, быстро двинулся на запад и ушёл из Белоруссии обратно в Смоленскую губернию. Руководимый Бенкендорфом авангард стал арьергардом. Преодолев за 36 часов 124 версты, он нагнал Винцингероде у того же Велижа, теперь бывшего не «прифронтовым городком», а глубоким тылом наполеоновской армии. И в этом тылу партизаны Винцингероде продолжили игру на нервах неприятельских коммуникаций.

К этому времени на «охоту» за отрядом Винцингероде командир левофлангового корпуса наполеоновской армии Богарне отрядил целую дивизию генерала Пино. Даже с учётом потерь после изнурительных переходов она более чем вчетверо превосходила русский «летучий корпус», да к тому же под командование генерала поступали конные части: дивизия лёгкой кавалерии генерала Пажоля и кавалерийская бригада Гюйона, недавно потревоженная партизанами в Витебске. Однако угнаться за подвижными сотнями казаков и калмыков все эти силы были не в состоянии, тем более что симпатии местного населения, белорусов и местечковых евреев, были на стороне русских, которые поэтому всегда имели свежую информацию и осведомлённых проводников. Последствия этой малоудачной для французов операции вышли за рамки стычек на фланге Великой армии. Отвлекшись на охоту за Винцингероде, весьма боеспособная дивизия Пино (почти семь тысяч человек) своей задачи не выполнила, а потом, как ни старалась догнать главные силы, опоздала к Бородинскому сражению. Так реализовывалксь идея русского командования: до начала генерального сражения «растащить» французские силы на куски, ведь на каждый русский отряд Наполеон старался выделить превосходящие силы Великой щриии. В результате численное преимущество её ядра всё таяло и таяло…

Этому способствовали не только армейские партизаны, но и отряды местных жителей. Бенкендорф заметил, что крестьяне явно осмелели: они уже не просто прятали в лесах женщин, детей и скот, а отбивали у французов оружие и, вооружившись, «спешили на защиту своих церквей, поджигали свои дома и готовили муки несчастным, которые попадали в их руки».

Но главные силы отступали на восток, и за ними следовал, выполняя приказ, отряд Винцингероде. Это было отступление по территории уже искорёженной войной Центральной России. Бенкендорф запомнил сожжённые и ограбленные деревни, следы погромов и святотатства в православных храмах, прятавшихся в лесах крестьян. G ними приходилось быть осторожными: здесь, во внутренних губерниях, поначалу любой военный мундир принимали за французский. В какой-то брошенной оранжерее Бенкендорф натолкнулся на группу вооружённых селян. Щёлкнули курки, он был взят на прицел, и… только «сильное слово», которое он поспешил крикнул, «заставило узнать» в нём русского.

Нередко отступление становилось тыловым рейдом: на пути постоянно попадались наполеоновские фуражиры и отряды мародёров. Они, по словам Волконского, «грабили и неистовствовали». В ответ казаки и солдаты тоже действовали беспощадно. В селе Самойлове, недалеко от Вязьмы, около сотни застигнутых за мародёрством вестфальцев засело в домах. На все предложения сдаться они отвечали выстрелами. Винцингероде спёшил два эскадрона драгун, приказал примкнуть штыки и идти на приступ. В результате штурма были уничтожены все мародёры: в пылу рукопашной схватки раненых грабителей не пожалели — добили всех, несмотря на приказ взять хотя бы одного «языка». В том же Самойлове, в усадьбе княгини Голицыной, Бенкендорфу запомнились большие старинные часы: уцелевшие посреди разграбленного господского дома (двери настежь, окна разбиты), они продолжали ходить и мерно бить, отсчитывая время.