Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть

— Что… Ты положил трубку…

Фелл направился к двери и уже на ходу ответил:

— Она уехала. Ее там больше нет, — и вышел из комнаты.

Сейчас уже можно было не сомневаться, что пойдет дождь. Ночь выдалась холодной. Редкие порывы ветра приближали грозу, собирая над городом сгустившиеся облака. Было слишком темно, чтобы разглядеть эти облака, но в их присутствии сомневаться не приходилось, как и в том, что они готовы вот-вот разразиться дождем.

Том держал письмо в руке, с каждым порывом ветра убыстряя шаг. И остановился лишь, когда завидел дом. Из-за стены большая его часть не просматривалась, но он видел верхний этаж. В окне горел свет.

— Я вернулся, — сообщил он в темноту.

Потом пересек улицу и пошел по подъездной дорожке. Ему надо убедиться самому. Стать под окном и взглянуть наверх. Он дошел до середины газона, пристально всматриваясь при каждом шаге себе под ноги. Из окошка дома над входной дверью выбивался слабый свет. Фелл ощутил под ногами пыль — там, где раньше на газоне росла трава. Он пнул ногой колючку, которая вылезала из-под земли.

— Хиреют, — произнес он. — Нужен дождь!

Он взглянул наверх и окликнул: «Дженис!»

Подождал немного и повернулся. Он не мог видеть с дорожки, кто там в окне, но был уверен, что кто-то пошевельнулся.

— Дженис!

Если бы Фелл прошел еще несколько шагов, то попал бы в полосу света.

— Кто там? — отозвался Моунд откуда-то сбоку.

Он видел, как Фелл ступил в полосу света, и даже сумел разглядеть, как оживилось его лицо.

— Ты там? — спросил Фелл.

Моунд ничего не ответил. Надо было бы ответить что-то вроде: «Да, это я», но он не рискнул.

— Я уже вижу тебя! — радостно сообщил Фелл. Он приветственно замахал обеими руками, поднял их и вот-вот готов был рассмеяться.

Моунд выждал, когда Фелл подойдет ближе, и лишь тогда сказал:

— Нет. Ее здесь нет.

— О?!

— Это Моунд!

Его пушка была направлена на Фелла.

— Ох! — только и вырвалось у Фелла.

Он опустил руки в тот самый момент, когда выстрел наповал сразил его.

Потом последовал раскат грома, а потом разразился дождь. Дженис подошла к окну. Она взглянула вниз, на мертвый газон, жадно впитывающий дождевую воду, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Дженис вернулась в комнату, уселась и, обхватив голову руками, разрыдалась.

Послесловие

Первые три книги Петера Рабе, вышедшие одна за другой в 1955 г., послужили своему создателю ступеньками на мировую детективную сцену. Он удостоился преисполненных энтузиазма отзывов от таких популярных авторов, как Микки Спиллейн и Эрскин Колдуэлл, продолжал писать и опубликовал на протяжении тридцатилетней карьеры более 20 романов, многие из которых оказались весьма достойными и интересными.

Жанр классического детектива в чистом виде не привлекал Рабе. Он создавал криминальные и шпионские романы. Его лучшие работы, такие, как «Пуля вместо отпуска» (Kill the Boss Good-bye) и «Бенни» («Benny Muscles In»), напоминают великие гангстерские романы более ранней эпохи — «Стеклянный ключ» Хэммета или «Маленького Цезаря» Барнетта. Стиль Рабе идеален для гангстерских историй. Он описывает жестокость и насилие, включая садомазохистские эротические эпизоды, с прозаической объективностью, без излишнего любования, не прибегая к преувеличениям. Диалоги его героев немногословны и обтекаемы. В результате повествование становится напряженным, насыщенным действием и событиями, что редко удается многим более известным писателям.

В серии произведений о Дэниеле Порте, начавшейся с «Вырой мне могилу поглубже» («Dig My Grave Deep»), Рабе исследует жизнь человека, порвавшего связь с преступным синдикатом, действовавшим на Среднем Западе. Дэниел Порт — человек вне закона, но ему опротивела такая жизнь, и в следующих книгах, например в «Исход — только смерть» («The Out Is Death») и «След кнута» («The Cut of the Whip»), он пытается помочь другим выбраться из ловушек, в которые загнала их судьба. Он нередко раздумывает, как легко вновь скатиться в ту самую канаву, вернуться к прежней жизни, в которой нет ничего, кроме грязи и насилия. И читатель понимает, что сила Порта не сводится к простой жестокости.