Бенвенуто

У итальянского гениального и простого плана была, впрочем, одна сложность: итальянцы в любом случае не имели возможности действовать на территории России или третьих государств. Иначе дело могло осложниться межгосударственными претензиями.

Потому им следовало обязательно выманить работу в Италию. Вернее, заманить ее туда. И вот эту самую важную задачу апеннинские мудрецы решили путем подманивания на авторитет.

К делу еще на этапе переговоров с послом подключились итальянские спецслужбы (иначе посол не вел бы никаких переговоров лично), однако ведущую роль, как показало время, играли все-таки искусствоведы.

Вернее, один-единственный искусствовед-политик, который и взялся исполнять роль приманки.

Веспуччи вышел на прямой контакт с нашим адвокатом заранее и раз за разом требовал фотки у Ипатьева. Говорил, что потерял.

Ну как можно несколько раз потерять фотографию, посланную и в бумажном виде, и на диске, и по электронной почте? К тому же он каждый раз сетовал, что качество фоток не то.

Словом, он всячески страховался и намекал: везите картину живьем.

Перед своей поездкой во Флоренцию мой адвокат приехал в Париж, и мы встретились с ним 18 мая 2005 года на террасе одного из кафе на Елисейских Полях.

Павел Ипатьев везде нарасхват, у него всюду светская жизнь, потому и в этот день мне пришлось его долго ждать в одиночестве за столиком в уличной парижской забегаловке, где, разбрызгивая собственный пот, официанты кормят полчища туристов.

Господин Ипатьев изволил обедать неподалеку с какими-то очередными пикейными жилетами, рассуждая о политике. Трапеза, как видно, затянулась.

Здесь, во Франции, все любят поговорить о политике за обедом. Ну, это важное дело, что и говорить…

Я ждал в кафе около часа сверх назначенного времени. Потом плюнул и поехал в аэропорт.

Растерянный Ипатьев перезвонил мне уже в такси: масоны масонами, гламур гламуром, а деньги-то нужны – вот и приходится спускаться на грешную землю…

Я был возмущен, но взял себя в руки, и мы все-таки договорились встретиться.

Ключевая наша встреча, таким образом, оказалась недолгой, очень натянутой, а Павел Алексеевич не склонен был воспринимать мои советы, потому я и не давал их. Словом, не получилось у меня предупредить его, что в Италии его ждет засада. Хотя вообще-то мне было ясно – тут дело нечисто, постоянно повторяющиеся запросы фотографий и вообще поведение итальянцев выглядели подозрительно.

Я понимал, что итальянцы хотят видеть картину, но прямо об этом не говорят. Это смущало, чувствовались какой-то подвох и нечестная игра.

В принципе мне не сложно было привезти картину во Флоренцию: езды от Канн, где мы живем, до Флоренции менее пяти часов на автомобиле.

Комфортная дорога вдоль моря на хорошей машине в компании и с приятной музыкой – одно удовольствие. Я как раз купил себе «порше-кайен» и наслаждался ездой на этом великолепном автомобиле.

Всего-то дел с перевозкой: сунул портрет в багажник, и вскоре Бенвенуто на родине.

У меня мелькнула мысль – неожиданно даже для Ипатьева привезти через день картину во Флоренцию… Но, поразмыслив, я решил этого не делать. Игра должна быть честной, а итальянцы явно начали темнить.

В общем, я больше уже не мог ничего предпринять и переживал.

На следующий день адвокат прилетел из Парижа во Флоренцию и, не ожидая никаких подвохов, пришел прямо в логово – во дворец к Антонио Веспуччи.

Как потом говорил мне сам Павел Алексеевич, на встрече он был морально раздавлен, оскорблен и унижен. «Со мной никто в жизни еще так не разговаривал…» – сказал мне мой адвокат. К тому же, с его слов, в этот день его ограбили, а в номере гостиницы, очевидно, умелые руки тщательно все обыскали. Павел Алексеевич рассказал, что написал заявление в местную полицию об ограблении.

Само собой, вести наше дело дальше он тут же со страху отказался, сославшись на слабое здоровье. Гонорары, полученные от меня, впрочем, оставил себе.

Я предполагаю, что итальянцы были шокированы, когда он пришел без картины. И более их не интересовали ни Ипатьев, ни переговоры.

Где портрет? Вот единственное, что их заботило.

Облившись холодным душем и растоптав походя Ипатьева, они лихорадочно стали искать зацепки – может быть, картина где-то рядом? Может быть, есть какие-нибудь ключи или карточки от камеры хранения?

Не знаю. Теряюсь в догадках и предпочитаю эту тему не развивать. Однако случайные совпадения в этом конкретном случае я исключаю.

Должен при этом оговориться: я во Флоренции в этот момент не был и знаю о происшествиях только со слов Павла Алексеевича, а также по оригиналам и копиям документов, которые у меня имеются.

Наш адвокат, более или менее благополучно вернувшись в Россию, отправил Веспуччи нелицеприятное, скажем мягко, письмецо, в отместку за его «теплый» прием.

Письмо было написано без моего ведома. Я, разумеется, считаю, что сделал он это зря и таковой демарш, само собой, не в пользу клиента и не в наших интересах.

Но Ипатьев уже вышел из дела и не очень переживал за меня – гонорары получены, дело брошено, зачем думать о клиенте?