Бенвенуто Челлини

Из Франции потоком шли письма верного Гвидо Гвиди. И вроде в тех письмах не было ничего плохого: мол, отдохни, Бенвенуто, но и хорошего ничего не было. Король, оказывается, интересовался: «Где Бенвенуто?», а негодники юноши, Асканио и Паголо, докладывали их величеству: «Бенвенуто теперь работает на флорентийского герцога и очень успешно, так что неизвестно, когда он вернется в Париж».

Из-за всех этих неприятностей Бенвенуто постоянно находился на взводе, и тут вдруг его вызвал к себе майордом Риччи для разговора. Бенвенуто подошел к нему «с величайшей почтительностью», на что тот ответил величайшей сухостью. И началось!

— По какому праву ты, Бенвенуто, стал строить мастерскую? Откуда у тебя такая самонадеянность? — Дальше шла куча бранных слов и эпитетов.

Бенвенуто удивился, но перечислил всех лиц, которые разрешили ему строительство, — герцога, самого Риччи и «улитку» Латтанцио Горини.

— Все это ложь!

«— О, майордом, пока ваша милость будет разговаривать со мной в соответствии с тем саном, каким она облечена, я буду говорить с ней почтительно», — бешенство в груди Бенвенуто так и клокотало, — в противном случае я забуду ваш сан и буду говорить с Пьер Франческо Риччи.

Бедный Пьер Франческо вначале онемел от негодования. Спустя семь лет этот бедный человек потеряет рассудок, и Бенвенуто пишет, что в этот момент ему показалось, что Риччи «упредил срок» и уже впал в состояние больного.

— Кто ты такой? — наконец завопил майордом. — Я сам себе удивляюсь, что удостаиваю тебя беседы!

Тут Бенвенуто «напустил на себя некоторую заносчивость»:

— Теперь я скажу, Пьер Франческо Риччи. «Такие, как я, достойны беседовать с папами, и с императорами, и с великими королями, таких, как я, ходит, может быть, один на свете, а таких, как вы, ходит по десять в каждую дверь». У меня нет теперь охоты служить герцогу, лучше я вернусь во Францию.

«Этот скотина остался ошарашен и земляного цвета, а я в бешенстве ушел, с намерением уехать себе с Богом…» Только надо было уладить кой-какие дела с сестрой и девочками, а дальше он упакует весь свой скарб и больше никогда не вернется в эту Флоренцию. Но прошло время, герцог прослышал про его обиду. Майордом вежливо и смиренно пригласил Бенвенуто на разговор, сказал, что в дальнейшем будет вести себя как добрый христианин и теперь от имени герцога спрашивает, какое Бенвенуто хочет иметь жалованье. Тот не торопился с ответом, потом сказал:

— Я хочу иметь такое жалованье, какое получают у его светлости достойные люди моего художества.

— Ваятель Бандинелли получает 200 скудо. Если ты этим довольствуешься, считай, что жалованье тебе назначено.

Вот и состоялся ожидаемый договор. Скульптор Бандинелли — вечный соперник Бенвенуто. Сейчас Бандинелли, или Банделло, пятьдесят восемь лет, он прославленный скульптор и художник, он служит верой и правдой семейству Медичи уже тридцать лет, сам император Карл посвятил его в рыцари Святого Яго. А кто такой Бенвенуто — выскочка и скандалист. Мина между двумя скульпторами была заложена. Но об этом речь впереди.

Козимо I, великий герцог Тосканы (1519–1574)

Из всех правителей эпохи Высокого Возрождения, включая пап, фигура «жестокого и ужасного» тирана Козимо I самая противоречивая. Вся историография, особенно советская, не может простить ему, что он окончательно уничтожил республику, что может быть хуже, чем удушить свободомыслие. Но западные искусствоведы, тоже ярые поборники свободы, позволяют себе в данном случае тексты весьма уважительного тона. Оказывается, великий герцог Козимо I был умным и деятельным политиком, отважным воином, он объединил Тоскану, и при нем она достигла самого высокого политического значения и материального процветания. Во Флоренции на площади Синьории стоит его конная статуя (скульптор Джамболонья — 1594 год). Скульптуру заказал сын Козимо Фернандо. Тиран Козимо I по сю пору стоит там, где его поставили, и я подозреваю, что итальянцы относятся к нему очень уважительно.

Козимо родился во Флоренции, отец — прославленный кондотьер Джованни делла Банде Неро, мать — Мария Сальвиати (по матери внучка Лоренцо Великолепного). Козимо рос в одном доме с Екатериной Медичи, она была сиротой, у них были общие учителя. Добрые отношения с королевой у Козимо сохранились на всю жизнь. Козимо стал герцогом Флоренции в семнадцать лет, такова была воля императора Карла V, а флорентийцы не решились заговорить о возвращении республики.