Бенвенуто

Очевидно, что каждый раз, когда я звонил или писал письмо Фриману, он передавал его или перезванивал американским службистам. А те раз за разом все жестче дергали французов: «Где информация?»

Французы, вместо того чтобы признать очевидное — человек чист и не представляет из себя ничего особенного, всё еще надеялись расколоть меня и разгадать некую тайну, которую, по их мнению, я хранил.

Начальники накручивали своих агентов и офицеров, в том числе Катрин. Катрин приходилось вкалывать изо всех сил, искать и «раскапывать» непонятно что. И в результате наши с ней отношения неожиданно и даже как-то нелогично скакали вверх.

Мы договорились с Катрин, что я приеду на встречу в ресторан отеля «Жорж 5». Я знал, конечно, что это один из самых дорогих и шикарных отелей Парижа. Ужин на двоих с приличным шампанским (конечно, не «Кристалл») и умеренным вином вполне мог потянуть там на 1000–1 500 евро. А с изысканным вином — и того дороже.

Однако каким-то чудесным образом этот самый помпезный «Жорж 5» у нас с Катрин изящно заменился затрапезной брассери и столиком на двоих на узкой терраске.

Как это произошло, я так и не понял. Предлог перемены места встречи тоже не помню. Возможно, Катрин опасалась, что я ускользну от оплаты и ей придется раскошелиться? Черт их поймет, этих русских. Миллионы миллионами, а 1000 евро не лишние.

Она приехала прямо к брассери на своем черном «ренж-ровере» с номерами, на которых с определенным, ненужным вообще-то кокетством были выбиты ее инициалы. Видимо, среди технического персонала в «конторе» у нее тоже немало почитателей.

«Ренж-ровер» — служебная машина ДСРИ. Я видел потом точно такой же у другого офицера «конторы», Оливье Сикузы, и у тех филеров, которые демонстративно сопровождали нашу машину, когда «контора» перешла к тактике открытого присутствия и давления на психику.

Машины ДСРИ полиция не останавливает. Офицеры и их клиенты могут нажраться в хлам и гонять по ночному Парижу — никто им мешать не станет. Машины клиентов, находящихся в разработке, полиция тоже не должна останавливать. Во всех остальных случаях за подобные нарушения вас ждут суд и наказание.

Справедливости ради следует сказать, что, когда ко мне еще в поздних девяностых и в начале нулевых приезжали офицеры ДСТ из Тулона, они перемещались на простом и неприметном «пежо-305».

Хотя это, скорее всего, была просто полицейская служебная машина, потому что я заметил у них мигалку, которую в случае необходимости они примагничивают к крыше одним движением руки. Такие мигалки обычно используют полицейские в штатском, но не секретные службы.

Я приехал на встречу роскошным летним вечером: Париж, кафе, элегантная и, по легенде, весьма состоятельная француженка… Все это напоминало довольно банальное кино. Катрин выглядела уставшей, хотя и бодрилась. Вовсе не похоже было, что у нее день рождения. Я, конечно, привез ей подарок — мы с Ириной выбрали его вместе.

Представьте себе, что ужинаете в компании пчелиной матки прямо на пасеке. Вот что такое ужин в публичном месте с профессиональной соблазнительницей за вашим столиком.

Пользуется ли она феромонами? Черт его знает.

Я, понятное дело, не спрашивал. Но мужчины, особенно французы, в ее присутствии сходят с ума и с какими-то отупевшими лицами пытаются пообщаться с ней. Смотреть на это даже страшно. Реально видишь, как неприглядно выглядит мужской мир глазами красивой, влекущей к себе женщины.

Пришел директор ресторана. Он просто довольно долго тупо стоял и что-то бормотал. Задерживались возле столика официанты. Дедок из соседней компании стал навязчиво угощать сигарами, произнося какие-то бессмысленные фразы… И все вокруг сидели вполоборота, лицом к нам, забыв своих жен, женщин и маленьких собачек.

Мы с Катрин выпили шампанского, поели, уговорили бутылку красного. Потом еще одну. Взбодрились кофе, я в конце концов предложил ей оставить свою машину директору ресторана (который не мигая сидел неподалеку на крае стула и молча ждал своего шанса), вызвать такси для нас и отправиться в какой-нибудь отель, чтобы переночевать.

Сам я, конечно, не имел в виду секс. Я рассчитывал снять два разных номера и не позволял себе даже намека на ухаживания. Именно поэтому ресторатор, грузный француз с испорченным характером, заподозрив во мне то ли импотента, то ли педераста, уже давно сопел неподалеку. Когда я уходил в туалет, он и вовсе присел на мое место за столом.

Правда, как оказалось, у полового была отмазка: они с Катрин уже были знакомы шапочно много лет назад. По крайней мере, она мне так сказала.

Катрин и смеялась, и злилась. Как я потом понял, злилась именно на то, что я никак не ухаживал за ней. Не более, чем за деловым партнером.

Однако Катрин наотрез отказалась от моих планов. Она собиралась еще покутить в Париже и сесть для этого за руль. А потом, под утро, уехать к себе домой, в Нормандию. Это где-то 80 километров от Парижа.