Беовульф

Действительно, не похожи. На первый взгляд все варвары одинаковы, но опытный глаз всегда найдёт различия между людьми, рождёнными в разных племенах. К примеру, вандалы любят яркие одежды и не пожалеют серебра на красивую синюю или зелёную рубаху (если, конечно, такового серебра в достатке), галлы любят заплетать косицы и в соответствии с древней традицией носят клетчатое, гепиды тугодумны, аланы свирепы, лангобарды не только свирепы, но ещё и основательны, готы расточительны и веселы, но в битве беспощадны…

Эти корабельщики, безусловно, родом происходили из германского корня, тут сомнений никаких — скуластые, белоглазые, курносые. В большинстве соломенноволосы, а вот кормчий рыжеватый, такими рыжеватыми коты бывают. И глаза у него интересные, один зелёный, один ярко-голубой, значит богами отмечен. Одежда самая обычная, не скажешь что богатая — меха и кожа, плащи суконные, некрашеные, серые. У всех тем не менее редкой красоты украшения — гривны и серьги потемневшего серебра, золотые браслеты, на ножнах клинков опять же серебряные накладки с чеканкой. Такое оружие стоит очень дорого!

— Возьми. — Кормчий снял с пояса некогда принадлежавший епископу Ремигию кинжал и протянул его картулярию. Это означало, что варвары не видят в Северине врага и относятся к нему уважительно. С чего бы? — Ты всех нас удивил, Скевинг.

— Чем? — прохрипел Северин. В горле першило, не хватало только заболеть после купания в ледяной воде!

— Посмотри…

Рыжеватый указал на короткое метательное копьё, вертикально укреплённое на корме. Его украшала отрезанная голова духа Арденн, чёрного волка. При свете дня морда страшилища смотрелась ещё отвратительнее, чем ночью. В ней не было ничего от обычного животного, это была богомерзкая харя демона!

— Мы нашли ubilsaiwala в пяти шагах от тебя, мёртвого. С раной в груди, раной, нанесённой твоим клинком. Даже великому воину нелегко убить оборотня!

Северин хотел было сказать, что это получилось благодаря чистейшей случайности, волчара сам напоролся на нож в прыжке, но предпочёл пока помолчать. Для начала следовало выяснить, что происходит, куда плывёт ладья и кто таковы эти странные бородачи; а в том, что они именно «странные», Северин теперь не сомневался.

Пожив среди варваров, картулярий научился разбираться в некоторых обязательных обычаях, принятых у всех до единого племён германского языка. Нет для них ценности выше, чем семья и род; достаточно вспомнить варварские законы: если один из членов семьи совершил преступление, виру будет платить род.

Если объявляется кровная месть, её жертвой может пасть любой из сородичей татя. Род выставляет своих бойцов в войско рикса, и сражаются они под знаком своего военного вождя, род ответственен за каждого своего отпрыска, если только он по закону не снял с себя обязательства перед семьёй и не стал одиночкой, наподобие Эрзариха…

Ни у кого из варваров, которых видел перед собой Северин, не было родовых символов — чаще всего это заплетённая особым образом косичка, железная или серебряная руна на ремешке, определённый узор на одежде, татуировка на щеке, лбу или шее, так чтобы её было видно. Вон у того, что справа на весле, под правым виском подозрительный розовый шрам необычной квадратной формы, такое впечатление, что этот человек срезал кожу вместе с татуировкой. Это, знаете ли, наводит на размышления.

— Мы решили дать тебе новое имя, — продолжал мягко гудеть рыжеватый кормчий, не глядя на Северина. — Отныне будешь зваться «Скильд» — «Щит», ибо отразил удар оборотня и долго противился холоду, который мог убить тебя. А прозвище для чужих людей само появилось, «Скевинг», «найдёныш»… Красивое имя — Скильд Скевинг, правда?

«Прозвище, — отрешённо подумал Северин. — Да, варвары любят прозвища, жить без них не могут — считают, что если раскрыть истинное имя недоброму человеку или колдуну, он наведёт порчу или заставит выполнять свою волю… Ладно, пусть пока будет Скильд».

— Тебя даровали нам боги, — размеренно продолжал кормчий. — И боги решили, что после битвы с чудовищем и льдом ты должен родиться заново. Потому и именоваться ты должен иначе.

— Мы — это кто? — решился Северин.

— Люди называют нас по-разному, но мы — один род, связанный кровной клятвой и кровным родством. Nefelungen.

Северин промолчал, задумавшись. Этого слова он раньше не слышал, но мог быстро понять, что именно оно означает. «Нефель» или «небель» (всё зависит от произношения) — «тень», «туман», но не в отрицательном значении, а скорее в нейтральном. Как тень человека, падающая под солнечными лучами, или утренний туман, поднимающийся над рекой. «Унг» или «инг» — обычное окончание, обозначающее единую общность, народ: к примеру, две ветви готов именуются Амалунгами, «людьми Амала», и Балтингами, «народом Балта», по именам древних вождей, а вот у вандалов есть Асдинги и Силинги, потомки Асда и Сила… Ничего особенного.

Так что же получается? Нибелунги? «Народ теней»? Или «Народ, находящийся в тумане»? Непонятно…