Беовульф

— Говорил же, прорвёмся. — Эрзарих потрепал Северина по слипшимся от крови волосам. — А ты боялся. И потом: ты теперь настоящий воин — убил первого врага. Сам, без чужой помощи!

— Прекрасно, — не краснея соврал картулярий, пристально наблюдавший за лесом на юго-востоке. Очень вдалеке, за холмами, мелькнула огромная тень, очертаниями похожая на чёрную летучую мышь ужасающих размеров. Или показалось?.. — Эрзарих, останемся здесь, а? Я хочу посмотреть!

— Неужто понравилось? — фыркнул лангобард. — Конечно, останемся!

* * *

Великое сражение при Стэнэ продолжалось до середины дня. Когда солнце начало склоняться к закату, король Хловис мог праздновать уверенную и заслуженную победу — рикс Геберих был повержен в бою, алеманы обратились в бегство.

Потери франков оказались изрядными, но ядро войска, лучшие воины и конница сохранились.

* * *

— Удивительное дело, — рассеянно сказал Ремигий начисто отмытому Северину после благодарственной вечерней мессы. Хловис, кстати, пришёл. Вместе с тремя дуксами. Король счёл обязательным отблагодарить «Бога ромеев и франков» (так он сам выразился, чем весьма порадовал епископа). — Ещё вчера мы с тобой, сын мой, и мечтать не могли, что окажемся свидетелями рождения новой державы…

— Простите, ваше преподобие, я не понял, — склонил голову картулярий. — Что за держава?

— Francia, сын мой. Не дурацкое «королевство Суасонское», а Франкия. Мы стоим у истоков, у самого начала, поверь мне! На нас обратил взгляд Господь… И теперь нам придётся бороться за Франкию с прошлым, с древними силами, которые никогда добровольно не выпустят из своих когтей эту землю и населяющих её людей!

— Преосвященный, можно спросить?..

— О чём?

— Вы… Вы святой?

— Святой? — расхохотался Ремигий. — Нет, дружище, я самый обычный человек.

— Но почему Господь услышал вас сегодня?

— Он услышал не только меня, Северин. Он услышал клятву Хловиса и взял под покровительство его народ. Великий народ, попомни мои слова! Если мы, римляне, уйдём — нас сменят франки.

— Но сикамбры — варвары!

— Сегодня они перестали быть варварами. Навсегда. Почему — поймёшь со временем…

* * *

…Блистательная Корнелия Альбина редко ошибалась, однако на сей раз её просчёт оказался столь невероятным, что был бы достоин упоминания в произведениях Апулея. Но увы, автор классических сочинений почил несколько веков назад и никак не мог воспользоваться своим талантом для того, чтобы в лицах описать комедию, способную перерасти в драму, а затем и весьма печальную трагедию, главным героем которой стал бы Северин Магнус Валент, римский гражданин и патриций, единственный наследник консула Сидония.

Исидор Севильский в своей «Этимологии» дал краткие характеристики большинства известных народов и весьма благожелательно отозвался о римлянах, наделённых «врождённой степенностью» и прочими добродетелями.

Но в разделе, повествующем о «пороках и изъянах народов», Исидор о подданных Империи не упомянул, хотя следовало бы — важнейшим пороком римлян являлась немыслимая самоуверенность, унаследованная от череды далёких предков, полное тысячелетие ощущавших за своей спиной мощь самого великого государства, когда либо созданного людьми.

Самоуверенность и подвела Корнелию, накрепко убеждённую в том, что даже после завоевания Италии и Галлии германцами всё осталось так, как было прежде, на протяжении минувших столетий. Пускай цезарь покинул Рим, но Империя жива. А уж если Ремигий получил от Апостольского понтифика обширнейший епископат на севере Галлии, провинции богатой и цивилизованной, значит Северину там будет хорошо — мальчик закончит обучение под присмотром мудрого дядюшки, займётся миссионерским трудом среди доселе не обращённых варваров, со временем обретёт перстень епископа в новых диоцезиях, его заметят в курии, переведут в Рим…

Впереди у Северина блистательная карьера. Разумеется, пройдёт не меньше десятка лет, прежде чем он наберётся достаточного опыта, но ведь и Октавиан Август начинал с невзрачной должности претора, а стал Императором, о котором будут помнить и через тысячу лет!

Да, на дорогах теперь небезопасно, особенно за пределами Италии. Эрзарих не особо распространялся о своих приключениях по дороге в Суасон и обратно, но то, что лангобард потерял две фаланги на среднем пальце и одну на указательном, вдобавок заработав устрашающий шрам через всю грудь, свидетельствовало, во-первых, о прискорбном неспокойствии в провинциях, а во-вторых — о несгибаемости Эрзариха, в одиночку прошедшего тысячи стадиев, разделявших Лаций и Галлию!

Лучшего проводника и охранника для Северина не найти — Эрзарих не подведёт. Ради безопасности сына Корнелия была готова очень надолго, если не навсегда, расстаться со своим любимцем.

Отвечая на расспросы госпожи, Эрзарих поведал, что в Суасоне ему понравилось — город как город, не хуже Салерно. Епископ живёт в Реймсе, это недалеко, ехать от восхода до полудня, если пустить коня рысью.