Беовульф (Мифы. Легенды. Эпос)

и честь державная!
Ты, вождь всезнатный,

несокрушимый,

за жизнь сражайся

что силы достанет!

Я встану рядом!»

Тогда, услышав

тот клич героя,

огневержитель,

кипящий яростью,

2670

дохнул – и пламя
окутало воинов,

мужей доспешных:

ни сбруя кольчатая,

ни щит копьеносца

не защитили,

и сгинул бы юный,

сгорел бы витязь, —

но родича родич

державный, ратника,

2675

чей щит обуглился,
укрыл железной

доской от пламени,[160]

и, вспомнив о славе,

нацелил конунг

дракону в голову

удар сокрушительный.

Ярость умножила

силы мужа! —

но преломился

2680

каленый Нэглинг,[161]
меч Беовульфа,

старинное лезвие:

была воителю

дана такая

мощь, что в сечах

ему и лучший меч

был несподручен,

и, как я слышал,

в руках ратоборца

2685

любое лезвие,
железо остреное,

от мощных ударов

крошилось в сражении!

Тут, с третьего раза,

метнувшись на недруга,

червь огнедышащий,

бич смертных,

поверг на землю

вождя державного —

2690

клыки драконьи
вонзились острые,

ядоточащие

воителю в горло,

и кровь потоком

на грудь излилась!

Тогда, я слышал,

к нему на выручку

поспел дружинник:

он, знатный родом,

2695

известный мужеством,
силой и ловкостью,

в руке опаленной

клинок сжимая,

уцепил не в голову

гаду, но ниже

вонзил оружие,

ужалил в горло

змея зломерзкого —

вошло железо

2700

в плоть огненосную,
сникло пламя,

дыханье драконье;

и тут же конунг,[162]

едва очнувшись,

свой нож широкий,

владыка ведеров,

из ножен выхватил

и острым жалом

вспорол утробу

2705

огневержителя, —
сдохло чудище.

Так рано поутру

два ратника-родича

убили змея, —

да будут примером

они для воинов! —

но стал последним

тот бой победный,

работа ратная,

2710

в жизни конунга:
набухли раны,

следы драконьих

клыков на шее,

горя, смердели,

и грудь покрылась

глубокими язвами —

яд змеиный

въедался в тело.

Вождь мудромыслый

2715

под серыми скалами
сел на камень

вблизи кургана,

напротив жерла,

устья пещеры,

своды которой

на вековечных

столпах покоились.

Лицо владыки

и грудь водою

2720

дружинник добрый
омыл из пригоршней

от крови, пролитой

героем в битве,

и снял с воителя

бремя шлема.

Промолвил Беовульф,

превозмогающий

смертную муку

(ему осталось,

2725

он чуял, мало
земного счастья;

силы иссякли;

пришли к пределу

дни его жизни,

и смерть приблизилась):

«Имей я сына,

ему я мог бы

оставить наследье,

мое оружие,

2730

наряд мой ратный,
тому, кто был бы

моим преемником!

Я пять десятков зим —

хранил державу,

и не единый

из сопредельных

племеводителей

не смел потревожить

меня дружиной,

2735

грозить мне набегом!
Я мирно властил

и ждал урочного

срока и жребия:

не жаждал распрей

и лживыми клятвами

не осквернялся,

чему сегодня,

смертельно раненный,

я радуюсь в сердце,

2740