Бераника. Медвежье счастье

Они вообще ничего не умели… и не умеют. И учиться не хотят. Справа от печки дверь в детскую, где, укутанные во все тряпье сразу, лежат на кое-как сколоченной из занозистых досок кровати двенадцатилетняя Эмилина, десятилетняя Кристис и маленький Шон, которому всего шесть. Все трое кашляют уже почти месяц и по очереди наливаются болезненным беспомощным жаром. Только на поправку вроде – то ноги промочили, то воды холодной из колодца нахлебались, то вон в последний раз без спросу отправились на рыбалку, в очередной раз поцапавшись с деревенской детворой и на слабо соорудив себе удочки из палок и шелковых ниток… Провалились в тину по пояс, утопили пусть не единственную, но, черт возьми, чертовски дорогую по нынешним временам приличную обувь… А слова мачехи, пытавшейся как-то ограничить их самоубийственные порывы, дети дружно игнорировали.

Во-первых, папенька сказал, что они уже взрослые, во-вторых, она им не мать, она никто. Папенька ее не слушает, вот и они не станут.

Я покачала головой и вдруг пожалела, что «папенька» их уже сам повесился. Бедную исчезнувшую из этого тела девочку было жалко, а вот взрослого мужика с мозгами трехлетнего инфантила – ни капли. Наоборот, хотелось от души накостылять поганцу кочергой, так, чтобы до морковкина заговенья выбитые зубы пересчитывал, недоумок подколодезный.

Бераника как могла пыталась наладить быт бестолкового семейства. Неумело, через пень колоду… но старалась. А этот идиот не просто не помогал – еще и мешал, без конца шпыняя ее при детях и указывая на то, что благородным господам не пристало шариться по оврагам в поисках хвороста и он не позволит учить этому своих наследников. Экономить уголь ниже их достоинства, и покупать три мешка черной муки вместо одного белой – это для крестьян…

Этот, прости господи, аристократ вшивый на днях закатил грандиозный скандал из-за того, что его отчаявшаяся жена пешком отправилась на постоялый двор у имперского тракта и там обменяла свои золотые серьги на лекарство от простуды, крупу, овощи и горшок топленого сала… То, что наивную девочку обдурил ушлый хозяин трактира, – сомнению не подлежит. Но она хотя бы попыталась!

Я решительно встала с березового чурбака и расправила плечи. Ничего, баба Ника, то есть Бераника теперь. Где наша не пропадала. Что я, детей воспитывать не умею? Или с печкой не справлюсь? Или у спекулянтов золотые зубы свекровкиной прабабки на молоко не меняла? Здешних ушлых торгашей ждет знатный сюрприз.

Главный поганец сгинул – и слава богу, от Бераникиных воспоминаний о муженьке аж с души воротит. А с хозяйством и с капризами справлюсь! Дом крепкий, участок под огород есть, руки тем концом к плечам приставлены. Да я не просто выживу, я тут светлое будущее построю без всяких там теорий всеобщего счастья!

Глава 4

Поздняя весна да раннее лето – самое голодное время. Особенно для тех, кто тонкостей не знает. Прошлогодние запасы подъедены, новые еще даже не завязались толком. Лес, который я оглядела с покосившегося крыльца, начинался сразу за старым плетнем, полупрозрачный, с легкой прозеленью. Ни грибов, ни ягод, ничего.

Быстрая ревизия в доме показала, что с голоду мы прямо сегодня не умрем – полгоршка того самого обменного сала еще осталось, муки небольшой мешок, килограммов пять примерно, такой же мешок дробленого овса, четыре луковицы, кулек сушеной морковки – стакана три оранжевой трухи. И еще один большой куль в сенях – с крупной, сероватой солью. Вот и все припасы. Не густо… но умеючи можно семью накормить.

А самое радостное – в потрескавшемся деревянном ларе я нашла штук пять подвядших, позеленевших и проросших картофелин! Вот где богатство, хотя есть их мы, конечно, не будем.

Зато сама новость, что в этом мире, в этом времени, есть такая полезная вещь, как картошка, уже вселяла оптимизм. Я даже выудила из Бераникиной памяти все, что с этим делом связано, – кажется, в самом начале скорбного пути за Хребет на каком-то из постоялых дворов близ столицы сердобольная жена трактищика, перебиравшая запасы в кладовой, всучила растерянной девушке мешок с негодными в суп клубнями. И по голове погладила…

Бераника тогда настолько оторопела, что взяла и даже поблагодарила, а потом пару раз даже пыталась их приготовить. Не слишком успешно, так скажем. Ну а я другое дело. У меня от радости даже руки затряслись и планов в голове нарисовалось – вагон и маленькая тележка.

Только сейчас важнее разобраться с детской простудой. Это дело такое… запустишь, оглянуться не успеешь – и вот оно, воспаление легких. А про антибиотики здесь наверняка даже не слышали.

Ничего, мы по-простому, по-деревенски полечимся. Свекровь моя, царствие ей небесное, пятерых в деревне подняла, и ни один не помер. Знатная травница была и меня учила. Иногда и палкой… суровая была женщина.