Берег динозавров

Руки неуверенно потянулись к пуговицам моей рубашки, распахнули ее и вытащили полы. Затем она расстегнула пояс, и опустившись на колени, сняла остатки одежды. Я подхватил ее на руки и отнес к походной кровати. Руки ласкали высокую упругую грудь, горячее тело, пытаясь охватить его единым страстным объятием. Она задрожала и потянулась ко мне. Рот приоткрылся, ресницы разошлись, и я увидел мерцающие томные глаза. Наши губы жадно встретились. Я тяжело подался вперед, и ее бедра прижались к моим. Мы двигались как одно целое.

Исчезло время, пространство. Она вошла в объятия, заполнила весь мир, стала мерой красоты, радости, наслаждения которое нарастало, поднималось на высокий гребень невыносимого восторга, обрушивалось девятым валом, а затем плавно замедляло бег, замирало, падало и растворялось в тихом ночном океане жизни…

XVII

Долгое время никто не проронил ни слова. Мы лежали намученные в полумраке палатки, вслушиваясь в мерный рокот прибоя и неясный шум ветра за брезентовым пологом.

Наконец она открыла глаза и бросила на меня безмятежный и удивленный взгляд. Затем глаза закрылись, и Меллия уснула. Я тихо поднялся, подобрал одежду и вышел в жару и скользящий с дюн сухой ветер. Где-то в миле к югу брела по берегу пара маленьких рептилий. Я оделся, спустился к воде и побрел вдоль шумевшей линии прибоя, разглядывая крошечные существа, которые с отчаянной настойчивостью барахтались в лужицах на песке.

Когда я вернулся в палатку, солнце уже скрылось. Меллия хлопотала над ужином из консервов. Она одела ночную рубашку и ходила босиком и с распущенными волосами. Взгляд ее казался недоверчивым и озорным. До боли юная…

— Я никогда не пожалею. Даже если… — запнулся я.

Слабый отблеск тревоги скользнул по ее лицу.

— Даже если… что?

— Даже если теория ошибается…

Она уставилась на меня, глаза расширились.

— Ой, я забыла… — произнесла она. — Я совсем забыла, что…

Я глупо улыбнулся.

— Я тоже — до сего момента.

Она прикрыла рот рукой и рассмеялась. Я обнял ее и присоединился к ней. Вдруг она заплакала, руки обвились вокруг моей шеи, прижалась ко мне и рыдала, а я гладил волосы и что-то бормотал в утешение.

XVIII

— На этот раз я не забуду, — шепнула она мне на ухо. В темноте маленького домика…

— На меня не рассчитывай.

— Ты очень любил, любишь, свою Лайзу?

— Очень.

— Как вы познакомились?

— В городской библиотеке. Оба искали одну и ту же книгу.

— И нашли друг друга.

— Это случай. Или чудо… Я прибыл на место всего несколько дней назад, как раз достаточно, чтобы вжиться в роль и понять дикую жизнь в то отдаленное время. Но для меня — единственная реальность. Поскольку задание было долгосрочным, составители легенды полностью позаботились о моем слиянии с окружающей эпохой. Личность Джима Келли, чертежника, заняла 99 процентов моего сознания. Оставшийся процент, представлявший понимание подлинной функции в качестве агента Пекс-Центра, занимал самый скрытый уголок мозга и проявлялся лишь в неясном, настойчивом напоминании о целях и задачах, несоизмеримых с обыденностью существования в древнем Буффало. То был лишь смутный намек на роль, которую я играл в великих делах.

Я не отдавал себе отчета, когда повстречал Лайзу, принялся ухаживать и завоевал ее, вошел в ее жизнь на короткое время, как случайный путник в ту темную и варварскую эпоху. Когда я женился, то сделал это с намерением прожить в радости и горе, бедности или богатстве всю жизнь, пока смерть не разлучит нас.

Но разлучило нечто более неотвратимое, чем смерть. И по мере того, как приближалась развязка, необходимые сведения всплывали из забытья и пробуждали знание истинного положения. Конфронтация с каргом завершила процесс.

— Все-таки это действительно случай, — вставила Меллия. — Даже если она это я… находилась там по другой причине и не знала о вашей работе…

— Не защищай ее, Меллия. Она не виновата.

— Хотела бы я знать, что произошло дальше…

— Я бы вернулся и не застал ее дома. Она бы вернулась на базу выполнив задание.

— Нет! Любовь не могла быть заданием…

— Она просто не ведая, как и я, руководствовалась самыми благими намерениями. Белым воротничкам в Пекс-Центре виднее.

— Замолчи, — мягко прерывая меня поцелуем, Меллия крепко прижала свое стройное нагое тело.

— Я ревную к ней, — шептала она. — Она — это я.

— Ты мне нужна, Меллия. Каждая моя клеточка стремится к тебе. Я просто не могу не вспоминать.

Смех похожий на рыдание сорвался с ее губ.

— Ты обнимаешь меня и думаешь о ней! Ты изменяешь ей со мной…

Она умолкла и прикрыла ладошкой мой рот.

— Не надо, не пытайся объяснить, Рейвел. Ты не в силах ничего изменить и не можешь помочь. Ты любишь меня… Я знаю…

И на этот раз мы пересекли вершину страсти, мир взорвался и швырнул обоих вглубь бесконечного туннеля, во мглу и безмолвие.

XIX

Нас обволакивал свет, чувствовалось мягкое дыхание системы циркуляции воздуха. Мы лежали нагишом прямо на полу в спортивном отсеке темпоральной станции.

— Какое все маленькое, — сказала Меллия. — Даже примитивное.

Она поднялась, неслышно ступая босыми ногами, подошла к пульту внутренней связи и щелкнула коллектором.