Берег динозавров

Но сейчас Лод и дракон были мертвы — плохой дракон, конечно. Любимец Лафайета игуанодон жил вполне счастливой жизнью в стойле, переделанном из бывшего порохового склада, съедая свою обычную порцию из двенадцати стогов свежей соломы ежедневно. Алан был женат на Адоранне и был вполне лицеприятен, после того, как ему уже не надо было ревновать. А Красный Бык опубликовал свои мемуары и после этого стал настоятелем маленькой гостиницы на окраине столицы, которую он назвал «Одноглазый мужчина». Что же касается Горубля, вообще не было известно, куда он делся с тех самых пор, как его вышвырнули из этого измерения. Дафна была все той же неглупой и очаровательной женщиной, что и всегда. То, что она из служанок стала графиней, не вскружило ей голову, тем не менее с некоторых пор она почти все время проводила в светских развлечениях и веселых забавах. Не то, чтобы он действительно хотел, чтобы он был объявлен преступником вне закона, а она была дворцовой служанкой, бескорыстно любившей его, но…

Да, в последнее время ничего особенного не происходило, да и не особенного тоже — разве что обычный веселый ужин, как, например, сегодня вечером. Лафайет опять вздохнул. Как приятно было бы просто посидеть с Дафной в каком-нибудь кабачке тет-а-тет, и чтобы играла музыка…

Он тряхнул головой, как бы избавляясь от наваждения. В Артезии не было кабачков, не было музыки. Здесь были только таверны, которые назывались гостиницами, где можно было выпить кружку пива, съесть сочный кусок свежего мяса и посидеть при дымном свете высоких свечей. Кстати, почему бы им и не отобедать в одной из них? Не так уж обязательно было участвовать им еще в одном роскошном дворцовом пиршество.

Внезапно возбужденный этой мыслью, Лафайет пошел к двери, потом зашел в другую комнату, открыл шкаф, ослепивший его своими нарядами, схватил куртку вишневого цвета с серебряными пуговицами. Не то, чтобы она ему была нужна по погоде, но этикет этого требовал. Если он появится на людях в рубашке с короткими рукавами, на него будут смотреть, Дафна расстроится, Адоранна поднимет свою идеально натянутую бровь…

«Вот к чему все это привело», — подумал Лафайет, натягивая куртку на ходу и спеша через зал. Рутина. Скучные формальности. О, боги, а разве не этого он хотел, мечтая избавиться от жизни мелкого торговца без гроша за душой в Штатах? Правда, он и сейчас находился в штатах, по крайней мере, географически, напомнил он себе. Артезия была расположена на том же месте на карте, что и Колби Корнерс. Просто он был в другом измерении, где предполагалась другая жизнь.

Но что это за жизнь была у него в последнее время? Королевский бал, королевская охота, королевская регата. Нескончаемые блестящие праздники, в которых участвовало блестящее общество, которое вело блестящие разговоры…

Ну и что? Что в этом было плохого? Разве не об этом он мечтал в снимаемой им комнатенке, открывая очередную коробку сардин на очередной ужин?

«Об этом», — признался он себе. И все же… все же ему было скучно…

Скучно. В Артезии, земле его мечты. Скучно.

— Но… это же бессмыслица! — воскликнул он вслух, спускаясь по широкой спиральной лестнице в Гранд Зал, увешанный зеркалами в золотых рамах. — У меня есть все, о чем я мечтал, а то, чего у меня нет, стоит только приказать, как тут же будет. Дафна нежна, как маленькая пташка, не женщина, а мечта мужчины, я могу выбрать себе любого скакуна в королевских конюшнях, не говоря уже о Диппи, в моем гардеробе двести костюмов, каждый вечер дается банкет… и…

Он шел по черно-красному гранитному полу и его шаги отдавались эхом, и у него возникло внезапное чувство усталости при мысли о завтрашнем банкете, еще одном банкете, еще об одном дне ничегонеделания.

— Но чего, в конце концов, я хочу? — громко потребовал он вслух сам от себя, проходя мимо своих отражений в высоких зеркалах. — Ведь работаешь как собака, только для того, чтобы заработать деньги, которые дадут возможность делать то, что захочешь. А я уже делаю то, что мне хочется.

Он искоса посмотрел на свое вишневое и пурпурное с позолотой отражение.

— Разве нет?

— Мы уедем отсюда, — бормотал он, торопливо идя по саду. — В горы или куда-нибудь в пустыню. Или на берег моря. Могу поспорить, что Дафне никогда не приходилось купаться голой в лунном свете. По крайней мере, не со мной. И мы возьмем с собой немного съестного и сами будем готовить, ловить рыбу, смотреть на птичек, заниматься ботаническими исследованиями и…

Ом остановился у широкой террасы, глядя на зелень внизу, пытаясь отыскать глазами изящную фигурку Дафны. Последний из гостей вышел в ворота, исчез дворецкий. Один престарелый садовник ковырялся в дальнем углу сада.