Берег Хаоса

Беседа не затянулась: прошло менее часа, и Салим, зажав под мышкой очередную папку с бумагами, выскользнул из кабинета, не удостоив меня ни взглядом, ни словами прощания и потопал к лестнице, ведущей вниз, к выходу. Наша управа располагалась в нескольких комнатах на втором этаже, над лавкой мебельщика, который, будучи владельцем дома, любезно согласился за умеренную плату разместить «государственных людей» в пределах своего владения. Собственно, это обстоятельство оказалось нам на руку: когда я заглянул в кабинет, Гоир пригласил меня присесть и на вопрос «куда же нам теперь подаваться» ответил:

– Никуда. Мы останемся здесь.

– Но... этот дядя вряд ли будет доволен.

– А причём здесь он? Он не имеет никакого отношения к этому месту: я плачу за него из собственных средств.

Ну да, конечно. Из денег, недоплаченных нам. Впрочем, сейчас не время делить долги.

– Значит...

– Всё остаётся, как было.

Я посмотрел на ллавана, не скрывая посетивших меня сомнений:

– Вы рассчитываете вернуть себе управу?

– Она ещё не потеряна.

Интересно, Гоир сам верит своим словам? Наверное, верит. По крайней мере, врёт он настолько вдохновенно, что распознать в его речах искажение действительности совершенно невозможно. Пока слушаешь. Потом, разумеется, сопоставив свидетельства разных людей, приходишь к выводу, что большая часть откровений ллавана – жутчайший вымысел, но крупицы истины всё же имеются. Слишком редкие, чтобы быть заметными, но не теряющие от этого своей значимости. Собственно говоря, именно эта способность вдохновлять в своё время и затащила меня и двух тойменов в управу: мы самым глупым и наивным образом поддались очарованию. Ну ладно, Дарис и Ксантер, мальчишки сразу после Академии, ни дня не работавшие ни в одной управе. А вот я... Честно говоря, стыдно, имея опыт расставания с очень похожими ллаванами, снова попасться на тот же крючок. Впрочем, не скажу, что сильно жалею об этом. Наверное, вообще не жалею, потому что наконец-то смог найти для себя занятие понятное и исполнимое, к тому же, позволяющее выкроить время под собственные маленькие удовольствия.

Но главный вопрос остался без ответа, и это не может не настораживать:

– Скажите, зачем головная управа решила подмять нас под себя?

Гоир ответил не сразу. Погладил рыжеватую бороду, пожевал губами, положил ладони со слегка опухшими пальцами на стол.

– А ты сам как думаешь?

Между нами никогда не было доверительных отношений. С какой радости? Я – всего лишь вьер. Массивный мужчина почтенного, но отнюдь не преклонного возраста, умеющий заговорить до потери сознания любого собеседника – ллаван, и мы никогда не станем равными друг другу. Однако полное и обоюдное понимание неискоренимых различий не мешает нам обсуждать то, что нуждается в обсуждении. За стенами кабинета, да ещё на людях опять буду выслушивать «вечно ты во всём сомневаешься» и «занимайся только тем, что тебе поручено», но здесь и сейчас мы – на одной ступени. А потому нам предстоит несколько минут разговора разумных людей.

– Они не собираются работать.

Взгляд Гоира внимательно застыл:

– Почему ты так решил?

Я мысленно разложил по кучкам уже свершившиеся факты.

– Вы же сами утверждаете, что кроме нас мало кто способен описывать средоточения, верно?

Он кивнул:

– Истинная правда. Этому не учат в Академии.

Да, не учат. Мы учились своему ремеслу у ллавана. Хотя зачастую обучение заключалось в том, чтобы благоговейно внимать восторженным и глубокомысленным речам, но дельные советы и наставления присутствовали. В очень даже большом количестве. Можно уметь составлять заклинания, можно выучить наизусть все правила и ограничения, но если в вашей голове полученные знания так и останутся разрозненными, толку не будет. А вот когда вы создадите «средоточение» накопленного опыта в собственном разуме, то поймёте, что суть всего происходящего вокруг не проста, а ОЧЕНЬ проста.

– Следовательно, мы – чуть ли не единственные мастера средоточений?

– Разумеется. И мне стоило больших трудов вырастить из вас таких мастеров.

Морщусь. Да, если сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Не хочу умалять заслуги Гоира, но без нашего первоначального желания учиться, а потом и внутренней, необъяснимой словами потребности совершенствоваться, ничего бы не получилось. И донельзя обидно смотреть на пыжащегося от гордости человека, который не удосуживается признать достижения остальных.

Впрочем, я не обидчив. С довольно давних пор. Почему и могу совершенно спокойно выносить чужое бахвальство. Пока оно не перельётся через край чаши моего терпения, конечно же.

– Так вот, если это – правда, пришлецы должны были бы пытаться заполучить нас под своё управление. А на деле всё произошло с точностью до наоборот: нас не только не склоняли к перезаключению договорённостей, но и ясно дали понять, что не особо нуждаются в наших услугах.

– Неужели?

Трудно сказать, воспринимал ли ллаван смысл моих слов, но услышанное заставило его задуматься. Знать бы ещё, о чём.

– Нам не обещали даже выплаты жалованья. Но потребовали описать, как и что мы делаем. Вам это не кажется странным?